Единственным трофеем, который никак не давался братьям
Черным, был алюминиевый гигант в Красноярске. У «Trans-World» был с этим
комбинатом бартерный контракт и 20 процентов акций, но осенью 1994 года
генеральный директор комбината выступил против братьев, расторг контракт и
попытался (неудачно) стереть строку об их доле из реестра акционеров. Перед
братьями Черными возникла перспектива потерять один из их самых привлекательных
экспортных контрактов, и они решили дать отпор. Главной фигурой в Красноярске
был не генеральный директор комбината, а тридцатитрехлетний предприниматель
Анатолий Быков. Бывший спортивный тренер, Быков в конце 80-х организовал в
Красноярске ассоциацию спортклубов, наводившую на горожан страх. Вскоре он
занялся бизнесом, взял под контроль местные гостиницы, казино, торговлю автомобилями.
Но главным его достижением был Красноярский алюминиевый завод. Летом 1992 года
спортсмен основал компанию по торговле металлом и следующие пять лет посвятил
тому, чтобы взять завод в свои руки. Битва за Красноярский алюминиевый завод
оказалась исключительно кровопролитной, даже по российским стандартам: по
меньшей мере пять директоров были убиты в лучших традициях гангстерских войн.
Наиболее громкие убийства в связи с Красноярском пришлись на
1995 год. В том году банк «Югорский», расположенный в роскошном новом
небоскребе в центре Москвы, решил выйти за пределы своего традиционного бизнеса
– торговли нефтью – и заключить партнерские отношения с Красноярским
алюминиевым заводом. В начале 1995 года вице-президентом банка «Югорский» стал
Вадим Яфясов. Яфясов работал в Министерстве металлургии, в отделе, отвечавшем
за выдачу лицензий на экспорт металла. Начав работать в банке «Югорский»,
Яфясов вскоре был назначен заместителем генерального директора Красноярского
алюминиевого завода. 11 апреля 1995 года Яфясов по дороге домой был застрелен
прямо в своей машине. Через три месяца пришла очередь президента банка
«Югорский», Олега Кантора. Убийцы устроили ему засаду, сначала выстрелили из
пистолета в голову охраннику, потом убили самого Кантора, нанесли ему множество
ударов ножом и в конце концов выпотрошили тело. Кто и зачем убил руководителей
банка «Югорский», неизвестно и по сей день.
У Красноярска были и другие контакты, сулившие независимость
от братьев Черных – сотрудничество с нью-йоркской компанией по продаже металлов
«AIOC». Во главе этой структуры стоял тридцатичетырехлетний южноафриканец Алан
Клингмен; эта компания, явившись из небытия, стала одной из наиболее удачливых
коммерческих структур на российском рынке металлов: она торговала алюминием, медью,
никелем, цинком, сталью, ферросплавами, углем и драгоценными металлами. «Моя
прибыль составляет до 100 процентов», – хвастался мне Клингмен в 1994
году. В 1995 году «AIOC» удалось установить особо плодотворные отношения с
Красноярским алюминиевым заводом. «AIOC» приобрела небольшой пакет акций
завода, но, самое главное, заключила бартерный контракт на экспорт красноярской
продукции. В конце лета 1995 года главный представитель «AIOC» в России, Феликс
Львов, заказал билет на заграничный рейс. Он прибыл в Шереметьево, прошел
таможенный и паспортный контроль и ждал вызова на рейс. К нему подошли двое,
представились сотрудниками правоохранительных органов и попросили пройти с
ними. Несколько дней спустя мужчина, ждавший автобус на остановке неподалеку от
аэропорта, отошел в кусты по нужде и обнаружил разлагающийся труп Львова.
Убийство остается загадкой. Но «AIOC» восстановить свои позиции не удалось.
Бартерный контракт с Красноярском был расторгнут, а менее чем через год
компания объявила о банкротстве и исчезла.
Между тем «Trans-World» набирала в Красноярске обороты. В
1998 году она уже была партнером Анатолия Быкова на заводе. Но
правоохранительные органы не давали братьям Черным покоя. 21 февраля 1997 года
министр МВД Анатолий Куликов выступил в Думе с удивительным заявлением: Россия
должна сделать все возможное, чтобы оградить стратегически важную алюминиевую
промышленность от преступников. Он заявил, что почти все контракты на Братском
и Красноярском алюминиевых заводах контролируются бандитами, и попросил
Генеральную прокуратуру ускорить расследование деятельности братьев Черных.
«Криминальные структуры монополизируют рынок, разрушают его, превращают
экономические отношения в отношения между преступными группировками», –
написал Куликов через три недели в письме в газету «Коммерсант». Но опять-таки,
как и в 1995 году, расследование деятельности братьев Черных ни к чему не
привело, и никаких обвинений предъявлено не было.
Возникает вопрос: почему после такого лихорадочного, но
весьма прибыльного налета на российскую алюминиевую промышленность «Trans-World
Group» в 1999 году вдруг решила выйти из игры? Ни Лев Черной, ни Дэвид Рубен в
официальной прессе ничего об этом не говорили. Но, судя по всему, выгодная для
«Trans-World» сделка стала кому-то активно не нравиться. Основной партнер
компании по Красноярскому алюминиевому заводу, Анатолий Быков, попал в
венгерскую тюрьму. «Trans-World» лишилась влияния над весьма важным для ее
деятельности Ачинским глиноземным комбинатом, а правительство Путина увеличило
налоговое бремя по бартерным соглашениям, в прошлом ключевым источникам
прибылей для «Trans-World». Разговоры о том, что в отношениях между лондонским
шефом «Trans-World», Дэвидом Рубеном, и российским шефом, Львом Черным,
возникла трещина, шли давно. (Брат Льва Михаил к тому времени вышел из дела и
занялся Саянским алюминиевым заводом.) Лондонское подразделение компании
стремилось не запачкаться и никогда не вдавалось в детали того, как работал
российский филиал. В этом отношении можно предположить, что инициатором раскола
был именно Черной, решивший поменять малоэффективного компаньона (Рубена) на
людей с мощными политическими связями (Березовского и Абрамовича).
Партнерство с Березовским сулило Черному прекрасные
перспективы. У Черного было очень много ликвидного капитала, но не хватало
политического влияния (особенно после того, как летом 1996 году был отправлен в
отставку Сосковец). Березовский же постоянно испытывал нехватку средств (его
огромное богатство представляло собой преимущественно неликвидные активы), но
мог обеспечить Черному политическую поддержку, в которой тот крайне нуждался.
Так Березовскому с партнерами удалось взять под контроль один из крупнейших в
России источников валютной выручки.
Могло показаться, что вторжение в алюминиевый бизнес было со
стороны Березовского полной неожиданностью. Но есть свидетельства: алюминий
привлекал его внимание и раньше. В 1993 году ежегодник по нефти и газу,
составленный лос-анджелесским торговым издательством совместно с крупной
аудиторской компанией «Ernst & Young», перечислил основные контракты в
сфере торговли сырьем в первые годы ельцинского режима; в ежегоднике фигурирует
«ЛогоВАЗ», в 1992 году он провел операции по экспорту 840 000 алюминия. Это
была гигантская поставка, тянувшая по тем временам на 1 миллиард долларов. Я не
нашел подтверждения этой операции в другом источнике; но если «ЛогоВАЗ»
действительно экспортировал такое огромное количество алюминия, весьма
вероятно, что он просто позволил кому-то воспользоваться своим правом на
спецэкспорт, этот «кто-то» и провел саму сделку. В любом случае, через два года
лицензия на спецэкспорт у «ЛогоВАЗа» была отозвана, и больше в 90-е годы
«ЛогоВАЗ» в операциях с алюминием замечен не был.
