Я терпела ее выпады – все же сослуживица была для меня единственным окном в мир.
Если не считать телевизора.
– Нет, ну почему же. Вот эта блузка, что на мне – она зеленая, – примирительно заметила я.
– Зеленая? – Светочка даже захрюкала от смеха. – Смотри-ка, вот мой шарфик. Вот он – зеленый!
От цвета Светочкиного шарфика мне пришлось даже зажмуриться. Она поскромничала, он был не просто зеленым, а бешено-изумрудного оттенка. Такой цвет имеют импортные яблоки сорта «гренни смит», красивые, но совершенно лишенные даже намека на вкус. В смысле вкуса Светочкин шарфик тоже был им, конечно, ровня.
– А твоя блузка – не зеленая. Она похожа на шкурку жабы, умершей от старости и пролежавшей пару недель в болоте. У тебя ведь куча бабок, неужели не можешь купить себе что-то приличное?
В голосе моей сослуживицы слышалось настоящее негодование – нецелевое использование миллионов Аптекаря доводило ее почти до истерики.
– Даже если не трогать папочкиных капиталов, ты на одну зарплату могла бы нехило прибарахлиться. Ведь ты на всем готовеньком живешь, все у тебя бесплатное, и стол, и дом. Заработанное можешь тратить на себя. И ты-то, поди, побольше моего получаешь… Ах, прошу прощения, ваша светлость, я забылась. В приличном обществе ведь не принято обсуждать доходы, – иронически извинилась Света.
Но я молчала не потому, что разговор показался мне неприличным. А потому, что не знала, какая у меня зарплата.
В бухгалтерии мне должны были выдать банковскую карточку.
Два раза в месяц на нее, очевидно, перечислялась некая сумма. Но юноша с физиономией карьериста сказал мне, интимно понизив голос:
– Сегодня заходил Андрей Иванович, самолично взяли вашу карточку.
В голосе юного карьериста дрожала и вибрировала преданность. Чувствовалось, что он потрясен родительским попечением Аптекаря. К нескрываемому удивлению говорившего, я не торопилась разделить его восхищение.
Я догадывалась, что карточки мне не держать в своих руках.
Надо ли говорить, что так оно и вышло?
– Тебе нужны деньги, Александрина? На что же, на какие нужды? – спросил Аптекарь, когда я поинтересовалась судьбой карточки.
Я ничего не сказала. И в самом деле, на что мне могут понадобиться деньги?
У меня же и стол, и дом.
Карточка осталась у Аптекаря. В конце концов, это именно он содержал меня. Платил за мое обучение, за дом, за еду и одежду. Значит, он имел право.
Тем более что именно он начислял мне эту зарплату. Таким образом, деньги оставались в семье. Нельзя не признать этот вариант удачным.
К полудню мучительное похмелье Светочки почти прошло. Она проглотила аспирин и витамины, выпила не меньше двух бутылок минеральной воды и наконец занялась работой – впрочем, не забывая посматривать на часы. Близился обеденный перерыв.
Это время все обожали.
Кроме меня, разумеется.
Я так и не привыкла к удивленным взглядам, которые провожали меня, когда в кафетерии я брала какой-нибудь салат и гамбургер или пирожное. Очевидно, все служащие корпорации полагали, что я должна питаться исключительно нектаром тропических цветов.
Или чем-то в том же духе.
А мне страшно нравились салаты из кафетерия. Аптекарь помешался на правильном питании. У нас дома майонез находился под строжайшим запретом. А уж о жирных масляных пирожных и не мечтай! Мне же и салаты, и пирожные нравились. Гораздо больше, чем устрицы и какие-то резиновые морские гады, которых Аптекарь жевал с таким неподдельным энтузиазмом.
У меня же от них мурашки бежали на спине.
Обычный гамбургер казался мне безопасным и милым.
После обеда служебное время пошло быстрей. Правда, я выдержала еще один натиск Светочки. Она во что бы то ни стало хотела меня подкрасить своей косметикой.
– Ты такая хорошенькая, – убеждала она меня. – Я же не предлагаю тебе полный мейк. Так, слегка, макияж в стиле нюд! Только выровняем тон кожи, подрумяним щечки, подведем глаза, наложим на ресницы тушь, обозначим карандашиком контур губ, подкрасим бежевой помадой, добавим блеска.
– Ничего себе нюд!
– Ладно, губы красить не станем! Только капелька нейтрального блеска. Вот видишь, я готова к компромиссу. Позволь мне, пожалуйста!
– В другой раз, – твердо сказала я.
У меня было стойкое ощущение, что ни макияж в стиле нюд, ни, боже упаси, полный мейк Аптекарю не понравятся. Когда-то на первом курсе я купила себе косметику и стала краситься – тайком. Это было глупо. Вскоре я попалась на глаза Ирине, и она образумила меня.
– Немедленно умойся! Отец видел тебя? Видел? Он сочтет, что ты похожа на девушку легкого поведения.
Мне вполне хватило болезненной гримасы, перекосившей ее лицо. Я срочно смыла краску и больше не прикасалась к косметике. Баночки и тюбики остались лежать в туалетном столике. Со временем румяна и тени потрескались, помада и тушь засохли. И только пудра в красивой коробочке все так же приятно пахла и была нежно-розовой, как пух фламинго. Я пудрилась и мазала губы гигиенической помадой, вот и весь мой ритуал красоты.
– Завтра? – переспрашивала неугомонная Светочка.
– Ладно, завтра…
– А когда мы с тобой пойдем по магазинам?
Светочка иногда предлагала мне совместный шоппинг.
Представляю себе, что за мысли клубились в ее кудрявой головенке.
Света так и видела, как мы вместе шляемся по московским нестерпимо пафосным и дорогим бутикам, как она дает мне рекомендации и советы и я под ее мудрым руководством совершенно преображаюсь. Мы покупаем для меня красное открытое платье, леопардовое пальто и лакированные ботильоны на огромных каблуках. Я становлюсь модной, гламурной, раскрепощенной. Вне себя от радости после этого чудесного преображения я заключаю Светочку в объятия, рыдаю от счастья и назначаю ее своей лучшей подругой. Мы начинаем развлекаться, вместе едем куда-нибудь в Ниццу, в один день выходим замуж за баснословных красавцев – ее может быть голливудской звездой, которых она так обожает. Мой, так и быть…
А, да какая разница!
Примерно так воображала себе сотрудница Светочка, но я вовсе не стремилась осуществлять ее честолюбивые мечты.
И уж тем более мне не хотелось носить леопардовое пальто и красное платье.
И можно предположить, что и на самых высоких каблуках я не ушагаю далеко от Аптекаря…
Так зачем пытаться?
Кстати, еще неизвестно, как бы он отнесся к смене моего имиджа.
Ведь одежду – ту самую, черно-бело-бежевую – выбирал мне он.
Это происходило так.
Примерно три-четыре раза в год он приглашал меня за покупками.
