– Увы…
– Ладно, – повторил Сварог. – Некогда мне
устраивать вам выволочку. Когда-нибудь, когда проштрафитесь всерьез, я вам
припомню и старое, и новое, как это у королей водится… Займемся делом. Вы не
забыли, что должны были представить мне сводку о любых упоминаниях о
крохотульках?
– Прекрасно помню, ваше величество. Но вы же сами
говорили, что на первом месте у нас – Горрот…
– Обстоятельства изменились, – сказал
Сварог. – Детали вам неинтересны, это совершенно наше дело, уж не взыщите.
Но одно вы запомните накрепко: все уходит на второе место. Абсолютно все, ясно
вам? На первом месте у нас отныне будут крохотульки, это не моя прихоть, не
королевская блажь, а самая опасная для меня на данный момент угроза. Вбейте
себе в голову, что все так и обстоит… Сроку вам – до вечера, хоть из кожи вон
вывернитесь!
Глава 4
Случайные ужасы и нечаянные радости
В одном из своих малых кабинетов – коих насчитывалось с
полдюжины – Сварог отпер затейливым ключом высоченный гардероб и достал светло-зеленый
с серебром мундир капитана дворцовой стражи, в который тут же и облачился.
Встал перед зеркалом, поправил пояс с мечом, золоченые аксельбанты и прочие
висюльки. Произнес нужные слова и, скрупулезности ради проведя рукой по лицу,
убедился, что заклинание и на сей раз исправно работало: пальцы ощутили
совершенно чужую физиономию.
Вышел в коридор и неторопливо направился к парадному входу.
Он еще три недели назад придумал этот фокус, позволявший расхаживать по дворцу,
не привлекая лишнего внимания. Все, кому это надлежало, прекрасно знали, что
этот капитан облечен особым доверием короля, пребывает в фаворе, выполняя
деликатные поручения, а потому имеет доступ куда только можно и пользуется
особыми привилегиями. Кое-кто наверняка догадывался, как обстоит на самом деле,
но болтать языком не решался… Интагар уж точно знает, слишком хитер…
Одним из немногих, заранее посвященных Сварогом в тайну, был
глэв Калеб, пожилой, с проседью, на первый взгляд, – вылитый старослужащий
капрал, не блещущий особенным умом и сообразительностью. На деле же он
давным-давно работал в тайной службе Баглю, куда не принимали ни дураков, ни
тугодумов. При Свароге он на всякий случай контролировал Интагаровы дела,
насколько это было возможно – таковы уж неписаные правила толкового короля, не
может быть у него одной-единственной тайной полиции, во всех отношениях
предпочтительнее, когда их с полдюжины. Бюрократических проволочек и
нестыковок, конечно, прибавляется, зато присмотр надежнее…
Вот ему-то Сварог сообщил, куда направляется. И знакомыми
коридорами вышел на галерею, опоясывавшую на приличной высоте огромный светлый
зал Королевской приемной, где, как обычно, яблоку негде было упасть. Чинные
разговоры вполголоса сливались в неумолчный гул, напоминавший рокот вхолостую
работавших мельничных жерновов; благородные дворяне обоего пола, титулованные и
простые, прохаживались группами, парами и поодиночке, теснились вокруг записных
остроумцев и игорных столов, вышколенные лакеи с невероятной ловкостью
пробирались меж раззолоченных сливок общества, балансируя огромными подносами с
мороженым и прохладительными напитками (спиртного тут не полагалось исстари,
поскольку считалось, что Королевская приемная – это вам не таверна).
Какое-то время Сварог добросовестно пытался определить
невооруженным глазом Интагаровых шпиков, которых здесь имелось немало, но, как
и следовало ожидать, окончилась эта затея ничем. Поди угадай, кого из
обладателей золотых поясов и золотых ожерелий бульдог завлек в свои сети, играя
на слабостях человеческих, компромате и тщеславии людском…
Королевская приемная была одной из тех стариннейших и в
общем безвредных традиций, на которые у Сварога не хватило духу посягать.
Прежде всего оттого, что это скопище бездельников никому не мешало, а вот
информацию иногда шпики выуживали небесполезную…
«Приемной» этот зал именовался не вполне правильно. Никого
отсюда никогда не приглашали к королю. Для тех, кто являлся во дворец по
королевскому вызову или будучи приглашенным на церемониальное мероприятие,
существовали другие входы и другой порядок. Просто так уж повелось с
незапамятных времен, поскольку теоретически считается, что любой дворянин может
быть в любой миг призван пред королевские очи, следует содержать специальное
помещение, где дворяне таковые с максимальным комфортом смогли бы дожидаться
случая. Иные толкались тут лет тридцать кряду, так и не удостоившись за это
время аудиенции. Что, заметим в скобках, никого особенно не печалило –
просто-напросто допуск сюда сам по себе считался одной из исконных привилегий,
чуть ли не знаком отличия. Хорошим тоном считалось небрежно обронить: «Ну да,
разумеется, я поутру езжу в Королевскую приемную…» Соответственно, отлучение от
сего зала считалось крупной немилостью и непременно оформлялось соответствующим
указом самодержца.
Высмотрев нужную персону, Сварог неторопливо спустился по
витой каменной лестнице и направился в ту сторону. Перед ним словно бы
невзначай расступались высокородные господа, даже графы и герцоги, поскольку
данный капитан, как уже упоминалось, считался доверенным лицом короля,
фаворитом, прочно сидевшим на своем месте, и относиться к нему следовало со
всем решпектом…
Как и следовало ожидать, благородный граф Сагудан обретался
здесь вместе с супругой и дочерью, каковую, по точной информации, давненько уж
пытался подсунуть Сварогу в качестве очередной фаворитки. Согласно тем же
исконным традициям. Он бы и жену попытался пропихнуть в королевскую
опочивальню, но, учитывая ее почтенный возраст, заранее отказался от подобных
попыток…
Сварог оставался тверд, как скала. Юная графинечка была, в
общем, довольно приятным созданием, но, по достоверным данным Интагара, дарила
своей благосклонностью чересчур уж многочисленных вертопрахов, от придворных
кавалеров до дворцовых псарей помоложе и с обхождением. Так что Сварог резонно
полагал: королю негоже стоять в очереди, к тому же без всякой уверенности, что
он окажется в ней последним…
Сам по себе граф для него никакого интереса не представлял –
мало того, что спесив, так еще и глуп. Однако была у него одна-единственная,
чрезвычайно ценная в некоторых случаях черта: он был всезнайкой. Как губка,
впитывал чуть ли не все кружившие по столице пересуды, сплетни, пикантные
россказни и слухи. Оставалось лишь, когда в том возникала нужда, отделить зерна
от плевел.
Сварог подошел к ним и раскланялся, приложив к шляпе один
лишь указательный палец – только неотесанная деревенщина в таких случаях
бралась за поля бадагара всей пятерней. Граф, толстяк с красной рожей выпивохи
и жуира, пренебрегавшего пустяками вроде апоплексии, приветствовал его со всей
возможной почтительностью. И, конечно же, сходу взял быка за рога:
– Милейший капитан, извините за назойливость, но вы же
сами говорили, что его величество совсем скоро утвердит новый список фрейлин…
По знатности рода, по нашей извечной преданности монархам моей кровиночке там
самое место… Благодарность моя была бы безграничной…
