В конце концов Сварог, обозлясь и отчаявшись, прекратил эту
пародию на расследование к чертовой матери – еще до того, как столкнулся в
очередном наваждении с ваффен-корами и йорг-капралами и оказался в постели с
Миной, и пристукнул-таки зловещего монстра Визари, оказавшегося, впрочем,
поганым самозванцем…
Быть может, во всей этой фантасмагории была повинна
опять-таки Багряная Звезда. А может, в данном случае на нее грешили зря, и
причина совершенно не в ней. Поди доищись…
Залпом осушив чарку, куда входило не менее полбутылки – его
любимая чарка, из дворца, с выпуклыми драконами, настоящее ратагайское чеканное
серебро двухсотлетнего возраста, если и не сам Актараунтар, то кто-то из лучших
учеников – Сварог вздохнул тяжко и жалобно, с нешуточной тоской. Я ничего
не успеваю, признался он себе. Я не в силах объять необъятное, а в сутках, как
ни бейся, по-прежнему всего двадцать шесть часов, и никакая магия не способна
растянуть время. Остается неразобранной, даже не просмотренной бегло библиотека
Вентордерана и неосвоенным даже на сотую долю его загадочный компьютер… да что
там, я до сих пор не изучил Хелльстад досконально и представления не имею обо
всех загадочных созданиях, что еще таятся по тамошним темным уголкам. Даже
бумаги покойного Гинкера – всего-то невеликих размеров мешок вроде тех, какие
носят судейские – передоверил Анраху. Даже нет времени вызвать, наконец,
загадочного коня Горлорга, хотя дело это минутное, и Грельфи уверяет, что
камень-хранитель жив, он дремлет в ожидании зова. Не выдалось до сих пор
минутки поговорить по душам с Леверлином – а тот определенно что-то скрывает,
достаточно вспомнить кусочек Древних Дорог, чьей тайной, оказывается,
давным-давно владеет одно из тайных студенческих братств Ремиденума. За
последнюю неделю так и не заглянул в свою свежеиспеченную секретную службу,
остается надеяться на Брагерта, а тот хоть и надежный малый, но вертопрах и
шалопай…
И так во всем, чего ни коснись: руки не доходят, нет
времени, некогда, недосуг, отложим на потом, до лучших времен… Время и силы
отданы текучке, бытовухе: освоение Трех Королевств, притирание друг к другу
всех подвластных ему держав, превращение их в единое хозяйство – финансы,
армия, таможенные дела, торговые соглашения, устаревшие в новых условиях законы
и регламенты, которые следует отменить, но никак не с бухты-барахты, и новые,
для новых исторических условий; законы, которые опять-таки необходимо принять в
сжатые сроки, что обещает новые хлопоты. И так далее. Лавина казенных бумаг, в
которых нужно отделить серьезные дела от обычной чиновничьей блажи, череда
просителей и прожектеров, сотни мелких, но жизненно необходимых решений,
которые никто не имеет права принять кроме него, тысячи бумаг, которые без его
подписи затормозят дело…
И ведь никуда от этого не денешься, не бросишь начатое на
полдороге, не оставишь хозяйство. Не уйдешь в монастырь и не сбежишь в
глухомань сажать капусту. Остается тянуть этот воз, горько вышучивая себя
самого – за каким чертом понесло идиота в короли? Вот и теперь – логика
событий требует устроить Горроту разведку боем, и никуда от этого не денешься.
Он не бахвалился перед острой на язык пленницей – Акобар жизненно необходимо
взять, Горрот следует разнести вдребезги. По очень простой причине, именуемой
инстинктом самосохранения: история с разрушенным в Клойне королевским замком
показала, что Стахор хочет его убить. А значит, рациональнее и выгоднее нанести
удар первым, не дожидаясь от противника новых покушений…
Глава 2
Каменные небеса
Как гласит ронерская пословица, «Утро прекрасное – страхи
прочь». Сварог лишний раз убедился, что народная мудрость, как ей испокон веков
и положено, редко когда обманывает. Утро выдалось ясное, над острыми крышами
свежезавоеванного города виднелась безукоризненная небесная лазурь умилительной
чистоты. Судя по тому, что проснулся он в полном одиночестве, и не толпились
вокруг встревоженные холуи вкупе с прихваченным в поход лейб-медиком, на сей
раз обошлось без очередного трехдневного приступа непонятной каталепсии, в
продолжение которого его мучили бы очередные головоломные и до ужаса реальные
приключения в неведомых мирах. Как ни странно, он ощутил легкий укол
разочарования: во-первых, если вдумчиво рассудить, вреда от этих снов не было
ни малейшего, а во-вторых, любопытно чуточку – чем же закончатся дела с
Каскадом и настоящим Визари?
Выглянув в окно, он увидел, как внизу шагом проезжает
экспедиция, отправляющаяся устроить под флагом высоких научных интересов самый
обыкновенный грабеж. Мара впереди, на своем кауром, бодрая, веселая,
олицетворение живости и деловитости, сияющий Анрах, примкнувший к ним Леверлин,
что ж, в качестве ученого кадра выйдет неплохое подспорье мэтру, пятнадцать
увешанных оружием Топоров с двумя пулеметами, полтора десятка вьючных лошадей.
Перегнувшись через подоконник, Сварог крикнул:
– Эгей, слуги бескорыстного познания! Вы там не
увлекайтесь особенно, по сторонам поглядывайте!
– Не первый раз замужем! – звонко откликнулась
Мара, подхлестнула каурого, и кавалькада рысью скрылась в узких извилистых
улочках.
Сварог смотрел им вслед без особой тревоги – в таких
делах можно было полагаться что на Мару, что на Топоров, Шедарис наверняка
отобрал лучших. А противник в округе пока что не замечен…
По своему всегдашнему обыкновению, ограничив королевский
завтрак внушительной чашкой кофе с печеньем, он накинул мантию, привычно
нахлобучил хелльстадскую корону и, помахивая Доран-ан-Тегом, словно тросточкой,
вышел в приемную.
И моментально подступили деловые будни военной кампании – с
мягких кожаных кресел торопливо вскочили трое гонцов, пропыленных до того, что
определить цвет мундиров не было никакой возможности. Сварог слушал рапорты,
стоя в величественной позе. Все, как на подбор, донесения содержали
исключительно приятные новости, показывавшие, что все пока, тьфу-тьфу, идет
согласно расчетам. К городу уже подходили пехотные части и осадная артиллерия,
а два конных полка, форсированным маршем шедшие из Абердара, были уже лигах в
двадцати отсюда. Эскадра адмирала Амонда, усиленная гланскими кораблями,
бросила якоря неподалеку от проходившей по Ителу границы меж Гланом и Горротом,
готовая при получении соответствующего приказа двинуться вниз по реке, на
Акобар.
Военная кампания на глазах приобретала масштабность и
размах, превращаясь из простого рейда в серьезную войну. Ободренный этой
мыслью, Сварог спустился вниз. Там стоял бургомистр с полудюжиной магистратов,
все унылые и задумчивые. Бургомистр обеими руками держал перед собой объемистый
ларец из темного дерева с гербом города на крышке.
– Ага, давно пора, – сказал Сварог
благодушно. – Что-то вы долго копались…
С печальным вздохом бургомистр открыл крышку и, сделав шаг
вперед, протянул ларец Сварогу, занудно бубня приличествующую случаю
бюрократическую формулу: мол, город с покорностью слагает к ногам победителя…
надеясь на милость и благородство…
Присмотревшись к ключам от города – в количестве
трех, – лежавшим на выцветшем зеленом бархате поперек длинного ящичка,
Сварог почувствовал легонькое разочарование. Ключи оказались не золотыми и даже
не серебряными – из потускневшей и местами покрытой зелеными пятнами бронзы, не
особенно искусной работы. Сразу видно – провинция, пограничная глушь… И
все же это были самые настоящие символические ключи от города, знаменовавшие
покорность, и Сварог, пробормотав в ответ заезженную присказку о милостях и
вольностях, принял ларец, громко захлопнув крышку, сунул его в руки
следовавшему по пятам адъютанту. Укоризненно сказал:
