— Помнишь, Ленечка, тот месяц, что мы провели вместе?
— Ну…
— Перед тобой результат наших безумств!
В тот день Леня так и не поехал на работу. Он посадил Беату
с Лизой в машину и устроил бывшей женушке допрос. Та спокойно объяснила
ситуацию.
— Узнала о беременности, но аборт было делать поздно,
пропустила срок, вот и решила оставить ребенка. Честно говоря, я не думала о
трудностях, работа есть, считала, что не пропаду. Боже, как я была наивна!
Леня молча слушал рассказ, который, в общем, не был для него
новостью. Он сам предпочитал побыстрей избавляться от беременных сотрудниц,
потому что по опыту знал: мало кто из молодых мам потом вернется назад.
Впрочем, даже если и приступит вновь к работе, на фирме начнутся проблемы. Дети
имеют обыкновение болеть, а няни и добрые бабушки есть далеко не у всех…
Конечно, закон охраняет женщин, идущих в декрет, их нельзя сократить, но
имеются другие способы избавиться от них. Если начальник очень хочет выжить
человека из коллектива, он обязательно добьется успеха. Вот Беату и выперли.
Она стала безработной, потом были трудные роды, больница… Ей пришлось продать
квартиру, купленную Леней, приобрести не слишком удобную жилплощадь в Капотне,
а на разницу жить вместе с новорожденной дочерью.
— Это точно мой ребенок? — с сомнением
поинтересовался Леонид.
Беата помолчала, потом слабым голосом пробормотала:
— Сделай одолжение, купи нам в ларьке китайскую лапшу,
очень есть хочется.
Леня растерялся, услыхав эту фразу, и, вместо того чтобы
повезти девочку с Беатой в ресторан, послушно пошел в киоск. Когда он вернулся,
машина была пуста, на сиденье лежала записка: «Я не собиралась тебя беспокоить,
со своими трудностями могу справиться сама. На всякий случай сообщаю адрес,
вдруг захочешь повидать дочь».
Несколько дней Леня раздумывал, как поступить, но потом все
же отправился в Капотню и вновь был поражен нищенской обстановкой. У девочки
даже не было собственной кроватки, она спала вместе с матерью на отвратительном
диване. Серегин явился с тортом и апельсинами. То, что ребенок редко видит
фрукты, ему стало понятно сразу. Лиза мгновенно схватила оранжевый мячик и
попыталась съесть его вместе с кожурой. Мать отобрала у нее лакомство, очистила
его, потом достала из шкафа свидетельство о рождении. Серегин уставился на
запись, произвел в уме подсчет. Выходило, что Лиза и впрямь могла быть его
дочкой. Но определенные сомнения у мужика все-таки остались. Поэтому он сказал:
— Хорошо, я тебе помогу еще раз, но не надейся, что
стану содержать девочку.
— Я ничего не прошу…
— Ладно, сначала поменяем квартиру.
— Не надо, — пробормотала Беата, — эта нас
устраивает.
— Ты с ума сошла, — вскипел Леня, — ее нужно
продать.
Беата заплакала:
— Это невозможно.
— Почему?
— Она не моя!
— А чья?
— Я снимаю квартиру, спасибо, хозяйка недорого
берет, — монотонно бубнила Беата.
— Ты же сказала, что жилплощадь твоя.
— Была моей.
— Ничего не понимаю, — рявкнул Леонид, —
объясни нормально, что за идиотизм!
По щекам бывшей жены потекли слезы, и она начала не слишком
связный рассказ. Он изобиловал ненужными подробностями, суть же сводилась к
очень простой вещи. Девочка в год заболела, потребовались невероятно дорогие
уколы, тысяча долларов за ампулу.
— Бесплатно такие не делают, — всхлипывала
Беата. — Доктор сказал, что Лизочка умрет, если не провести курс из
двадцати пяти инъекций.
Поэтому мать пошла к ростовщику и взяла необходимую сумму в
долг под залог квартиры. Дальнейшее ясно. Жилплощадь ей пришлось переписывать
на имя совсем неизвестной женщины. И теперь Беата вынуждена платить барыге
деньги за проживание в квартире, которая прежде была ее собственностью. Беата
очень боится, что ее выгонят на улицу. Куда потом деваться с девочкой, которая
растет такой слабенькой! Лизочка погибнет на улице, а отдать дочку в детдом
Беата не может, потому что любит ребенка больше жизни! Вот они и перебиваются с
хлеба на воду, голодают, но живут вместе, в квартире, а не в подъезде! Помощи
ждать неоткуда!
— Почему ко мне не обратилась?
Беата грустно улыбнулась:
— Ленечка, ты держишь в руках свидетельство о рождении
Лизы и понимаешь, что я говорю правду. Моя доченька — плод нашей любви. Я так
надеялась, что мы будем опять рядом, пойдем по жизни рука об руку… Я мечтала,
что ты простишь меня, забудешь о той жуткой ошибке, которую совершила по
глупости твоя жена, но, видно, не судьба! Ты не захотел жить со мной, наверное,
это правильно… Но только ты ведь и сейчас не веришь, что Лизочка твоя дочь. А
приди я к тебе год назад… Представляю себе эффект! Ну признайся, дальше порога
ты бы меня не пустил! Поэтому сейчас говорю: «Леня, я люблю тебя больше жизни,
специально оставила нашего общего ребенка, но денег мне не надо. Сами
справимся!»
И она снова заплакала. Леня почувствовал острый укол
жалости. В конце концов Беата была в прошлом его женой, и он нес за нее
определенную ответственность.
— Ладно, — буркнул он, — не реви.
Он снова развил бешеную деятельность. Правда, сначала
попросил познакомить его с ростовщиком, забравшим квартиру за долги. Барыга
оказался совсем молодым парнем, отлично одетым и интеллигентно разговаривающим.
Никакого бритого черепа, тумбообразной шеи с золотой цепью, кожаного пиджака и
растопыренных пальцев. Юноша со спокойной улыбкой сказал:
— Я тут ни при чем. Беата продала квартиру, и все.
— Она брала у тебя деньги? Сколько? — наседал
Серегин.
Ростовщик хмыкнул:
— Все шито-крыто. Одна захотела купить квартиру, другая
решила продать. Частное дело, разрешенное законом.
Леня вытащил из кошелька пару зеленых бумажек, положил на
стол и сказал:
— Слышь, парень, мне без разницы, чем ты зарабатываешь
на бутерброд с икрой, я не собираюсь бежать в милицию с заявлением. Просто хочу
понять, врет Беата или нет.
Ростовщик спокойно взял доллары и ответил:
— Она взяла двадцать пять тонн гринов у моего друга под
расписку, вовремя не отдала, пошел процент. Счетчик тикал-тикал… Но мой
приятель бескорыстный человек, пожалел бабу и простил ей должок. При чем тут
квартира, понятия не имею, я вообще вне этого дела, лишь свел Беату с мужиком.
— Значит, она одалживала двадцать пять тысяч долларов?
