— Нашего репетитора зовут Беата Быстрова.
Внезапно Алла Семеновна покраснела:
— Беата Быстрова? И где вы ее взяли?
— Объявление прочитали в газете «Из рук в руки». «Даю
уроки английского языка детям, работаю в школе, в совершенстве знаю программу,
подготовка в вуз, плата умеренная». Мы позвонили — и впрямь недорого просят,
десять долларов урок, остальные-то по пятьдесят хотят. — Я старательно
изображал из себя клинического идиота.
Алла Семеновна вновь надела очки, лицо ее приобрело жесткое
выражение.
— Уважаемый… э…
— Иван Павлович.
— Так вот, уважаемый Иван Павлович, вы уже не мальчик,
а демонстрируете редкостную беспечность. Разве можно искать преподавателя по
газете бесплатных объявлений? Мало ли кто чего напишет! Вы с женой владеете
английским?
— Нет. Иначе бы зачем нам деньги на учительницу
тратить? Супруга бы сама помогала делать домашние задания.
— Вот видите, — подняла вверх указательный палец
Алла Семеновна. — И как вы проверите квалификацию репетитора, а? Голову
запудрить людям легко.
— Но где же найти учителя?
— По знакомым, другого пути нет, иначе рискуете
заполучить аферистку, такую, как Беата.
— Но ведь она работает в вашей школе.
— Быстрова давно уволена.
— Она говорит…
— Сказать можно все, что угодно!
— Почему ее выгнали?
— Это неважно, за профнепригодность.
— Пожалуйста, расскажите поподробней.
— Ни к чему, — отрезала Алла Семеновна, — вы
пришли узнать о профессиональных качествах этой особы, я вам даю однозначный
ответ: Быстрова языка не знает, преподавать не умеет, диплом, очевидно, купила.
В качестве репетитора ее в дом пускать опасно, может украсть то, что плохо
лежит.
— Даже так? — делано изумился я. — А нам с
женой девушка понравилась, милая, интеллигентная, простая. Знаете, ложно
обвинить можно всякого! Между прочим, Беата предупредила, что вы начнете о ней
гадости говорить.
Алла Семеновна поджала губы:
— Извините, больше мне сказать нечего. Хотите —
нанимайте, заплачете потом, да поздно будет.
Я посмотрел на ее сухопарую фигуру, облаченную в наглухо
застегнутый строгий костюм, и ощутил прилив вдохновения. Опершись о стол, я
подмигнул директрисе и, понизив голос, сказал:
— Беата-то рассказала мне, по какой причине ее уволили.
Алла Семеновна отшатнулась с сторону:
— Что вы имеете в виду?
— Ничего, кроме правды. Вы отбили у Быстровой жениха,
молодого парня, Мишу. Кстати, он танцует стриптиз в баре и не слишком подходит
директрисе школы ни, простите, по возрасту, ни по социальному статусу. Но
любовь зла, полюбить можно всякого, однако с вашей стороны, ей-богу, некрасиво
сначала увести жениха у девушки, затем выгнать соперницу, чтобы не маячила
перед глазами, а потом рассказывать о ней гадости первому встречному!
Алла Семеновна уронила очки на стол. Лицо ее сравнялось по
цвету с вымпелом «За победу в социалистическом соревновании. 1984 год», невесть
почему висевшим до сих пор на стене. Минуту она смотрела на меня раскрыв рот,
потом взвизгнула, потеряв всякую солидность:
— Как можно сочинить такую мерзость?
— А что, неправда?
Директриса вскочила и забегала по кабинету. На ногах у нее
были не шпильки, а туфли на удобных, толстых, невысоких каблуках.
— Конечно, нет! Боже! Выдумать такую глупость! Хотя
Беата способна на многое! Я увела у нее мужчину! С ума сойти! Да я уже три года
как вдова!
— Ну и что? — нагло заявил я. — При чем тут
вдовство? Как раз все очень даже складывается. Супруг ушел в мир иной,
угрызения совести не мучают, а молодой любовник лучше, чем старый пень!
Услыхав последнюю фразу, Алла Семеновна застыла, словно жена
Лота. Я давно заметил, у каждой женщины есть нечто, чем она гордится. У одной —
фигура, у второй — карьера, у третьей — дети, у четвертой — муж… Хотите, чтобы
существо противоположного пола прониклось к вам симпатией, похвалите его
прицельно, затроньте предмет ее гордости. Одной можно заявить: «Дорогая, вы с
дочерью неотличимы друг от друга». Другой выразить восхищение: «Не всякая
сумеет обойти мужчин на пути к креслу начальника».
А вот если нужно разозлить тетку, поступайте наоборот и
мигом утонете в потоке возмущенных слов. Обижаясь, женщины, как правило,
становятся на редкость говорливы. Правда, большинство из них вообще болтливы
безмерно, а уж в состоянии стресса им просто нет удержу.
Алла Семеновна не была исключением. Шумно вздохнув, она
прошипела:
— Ну Беата, ну сволочь! Знаете, отчего ее отсюда
выгнали?
— Нет, — спокойно ответил я, поудобней устраиваясь
в жестком кресле.
Дело сделано, рыбка попалась на крючок, сейчас на меня
выльется океан сведений. И точно. Алла Семеновна затараторила, словно торговка
рыбой. Очевидно, пассаж про любовника-стриптизера оскорбил ее до глубины души.
Скорей всего, директриса считает себя образцовой вдовой.
Когда Беата пришла в школу, Алла Семеновна сначала
обрадовалась. Преподавателей английского языка постоянно не хватает, приходится
брать тех, кто давно перешагнул пенсионный возраст, а они не лучшие кадры. И
потом, пожилые преподавательницы обидчивы, капризны, часто кричат на детей,
ругаются с родителями и закатывают истерики в учительской, не говоря уж о том,
что у них постоянно то давление скачет, то сердце прихватывает. Одним словом,
Алла Семеновна предпочитала иметь дело с молодыми, но где их взять?
Юноши и девушки, окончившие педагогические институты,
устраивались куда угодно, но не в школу. Впрочем, их можно понять.
Сорокавосьмичасовая рабочая неделя, классное руководство, бесконечная проверка
тетрадей, на службе нужно быть без пятнадцати восемь утра, а уйти удается только
после пяти… И за все про все начинающий педагог получает такую зарплату, что
остается голодным, босым и раздетым. Поэтому понимаете, как обрадовалась Алла
Семеновна, когда в ее кабинет постучалась Беата, у которой имелся диплом об
окончании Московского педагогического института. Бедная директриса совсем
недавно приняла на работу двух инженеров, пришедших из очередного
развалившегося НИИ. Математик и физик оказались отличными специалистами,
предмет знали великолепно, но в плане педагогики были полные профаны, совсем не
умели управляться с детьми. А тут молодая женщина, профессионал…
