— Ну, это всем известно, — рассмеялся Жизнь. — На счет «три», хором: раз, два…
— Испанский! — дружно грянули они, и Дергунчик тоже, а потом уставились на меня и расхохотались.
Мне ничего не оставалось, как присоединиться. Надо так понимать, они меня окончательно простили.
Глава двадцатая
— Значит, вы жизнь Люси. — Длинноносая присела на край стола, который Жизнь облюбовал подальше от меня. Она торчала там уже минут пять и проводила допрос с пристрастием.
— Угу, — ответил он, сосредоточенно что-то печатая на своем компе и не глядя на Луизу.
— У вас такая работа?
— Угу.
— А вы работаете еще чьей-то жизнью?
— Не-а.
— Значит, один человек за раз.
— Угу.
— Когда она умрет, вы тоже?
Он перестал печатать и медленно поднял голову. Смерил ее долгим, внимательным взглядом. Но Длинноносая нечувствительна к намекам.
— Умрете? Я не про то, что вы вместе погибнете в автокатастрофе, а вот если она умрет где-то в одном месте, а вы будете в другом, тогда как?
Он снова застучал по клавиатуре.
Луиза выдула пузырь из своей жвачки, он лопнул и прилип ей к губам. Она отцепила его длинными накладными ногтями.
— У вас есть семья?
— Не-а.
Я бросила работать и посмотрела на него:
— Вы живете один?
— Да.
— А подружка у вас есть?
— Нет.
— Но вам можно ее иметь?
— Да.
— Я в смысле — иметь, ну, я про это дело…
— Да, — перебил он, — все работает.
— Но у вас, однако, нет…
— Чего, — опять перебил он, — подружки или?..
— Подружки, — поспешно сказала Луиза.
— Нет.
— Значит, один живете.
— Угу.
— И ваша жизнь вертится вокруг Люси.
— Да.
Я вдруг испытала острую жалость, даже чувство вины. Я — это все, что у него есть, и ему немного от меня перепадает. Неожиданно он посмотрел на меня, и я скорей уткнулась носом в свои бумажки.
— Хотите прийти ко мне на свадьбу?
— Не-а.
Тут она наконец слезла с его стола и потащилась искать себе другую жертву, но, едва она отошла, он перестал печатать. Я глянула на него уголком глаза. Он сидел, уставившись на экран, и задумчиво покусывал нижнюю губу. Потом заметил, что я наблюдаю за ним, и спросил:
— Он звонил?
— Кто?
— Понятно кто. Мистер Чистьдодыр.
Я закатила глаза:
— Нет.
— И сообщений не присылал?
— Нет.
— Скотина.
Он был крайне недоволен.
— Да я не расстраиваюсь. — Меня позабавила его реакция.
— Люси, — он вместе со стулом повернулся ко мне лицом, — поверь, если я расстраиваюсь, то и ты тоже. Вот, посмотри. — Он ткнул пальцем в свой подбородок.
— Ой-ой.
— Большой?
У него на подбородке вырос здоровенный прыщ.
— Немаленький. Сильно воспалился. Это у тебя, потому что он не звонил?
— Нет, потому что ты сделала что-то, отчего он не звонит.
— Ну конечно, как всегда, я виновата.
Грэм отложил работу и с интересом прислушивался к нашему разговору. А затем дверь в кабинет Эдны открылась, и она встала на пороге. Все уставились на нее, а она посмотрела сперва на меня, а потом на Дергунчика.
— Квентин, зайдите ко мне, пожалуйста.
— Да, иду.
Он встал, подтянул штаны выше живота, поправил очки, слегка приспустил галстук и направился к ней. Ни на кого из нас он не смотрел, и от этого было еще хуже. Едва за ним закрылась дверь, я вскочила и нервно выдохнула:
— Господи, я не могу в это поверить.
— А что? — встревожилась Мэри.
— Она вызвала его к себе. — Я округлила глаза и зачем-то показала пальцем на ее дверь.
— Ну и что такого? — удивилась Луиза.
— Как — что? Может, это что-то важное! — Меня поразило их равнодушие. А ведь обычно как раз мне и было наплевать.
Они пожали плечами и недоуменно переглянулись.
— А ты что думаешь? — спросила я у Жизни.
Он изучал свой телефон.
— Ты не помнишь, я давал ему свой номер? Может, он позвонит мне. Или хоть сообщение пришлет. Сообщение даже лучше.
— Квентина хотят уволить, и все из-за меня, — воскликнула я.
Тут они повскакали с мест и стали требовать подробностей, а Жизнь скептически скривился и снова занялся своим телефоном.
— Нет, я ничего не могу вам объяснить. — Я принялась ходить взад-вперед, нервно сцепив руки. — Времени нет. Надо придумать, что сделать, чтобы его не уволили.
Они выжидающе на меня смотрели — усталые, тоскливые. Будь они в состоянии что-то придумать, так использовали бы это раньше, чтобы помешать уволить всех предыдущих, а скорей всего приберегли бы это для себя. Я мерила шагами комнату, сосредоточенно размышляя.
Жизнь покрутил телефон в руках, а потом заявил:
— Видимо, сигнала нет. Пойду в холл выйду, — и выскользнул из-за стола.
— Я знаю, что надо делать, — твердо сказала я.
— Что? — пискнула Мышь, но я уже решительно двинулась к кабинету Эдны, мысленно подбирая нужные слова. Распахнула дверь и ввалилась к ним. Квентин и Эдна разом повернулись в мою сторону.
— Увольте меня, — заявила я с порога. А потом встала посреди кабинета, широко расставив ноги, чтобы достойно принять удар.
— Простите? — не поняла Эдна.
— Увольте меня, — повторила я, — я не заслуживаю этой работы. — Ладно, надеюсь, Квентин меня поймет. — Я салат из двух видов фасоли. Я не отвечаю необходимым требованиям. И недостойна здесь находиться — я работаю честно и с полной отдачей только самое последнее время. А до того мне было все равно, что тут происходит.
Эдна выглядела совершенно ошеломленной. Надо, чтобы она разъярилась и уволила меня вместо Квентина. Я проглотила комок в горле и продолжила:
— Про себя я всех вас называла прозвищами. Не буду их вам говорить, но, впрочем, если хотите, могу. — И, покрепче зажмурившись, выпалила: — Ваше, Эдна, связано с головой рыбы. — Открыла глаза и в ужасе продолжала: — Я тратила кучу времени без толку. Курила в здании. Я источник пожароопасности, и по моей вине все могли погибнуть.
