Иван Михайлович в ужасе вытаращил глаза. Кони!
– Маша… но кони же… тоже кусаются.
– А еще я слышала, – поведала баба Нюра, – как одного мужчину лошадь ударила копытом в темечко и он скончался прямо на месте.
Иван Михайлович даже не предполагал, что жизнь так опасна!
– Ваня, успокойся, – произнесла жена. – Если ты не станешь лазить под копытами своими темечками, с тобой ничего не случится. Не будем об этих мелочах, я сейчас о Кулакове. Значит, ты его заманиваешь к нам в пятницу, а я… – Она тяжело вздохнула, поправила грудь и выдохнула: – А я беру на себя Евгению! Ее судьба не должна миновать наших рук!
Кулаков торопливо шагал к дому, в котором жила Даша. Нельзя сказать, чтобы он испытывал какое-то волнение, но к этой девчонке он шел охотнее, чем к Марине. Нет, не из-за того, что ему сильно приглянулась Даша. Просто он был уверен, что никаких капканов его там не ждет. Не станет молодая красивая и неглупая девица охотиться за таким динозавром. У нее, наверное, и своих кавалеров девать некуда.
Даша открыла двери и сразу повела Кулакова в комнату.
Комната была большой, светлой и не заставленной излишней мебелью. Большая софа, огромный телевизор, шкаф и сервант. В общем, все самое необходимое.
– Борис Борисович, – сразу же перешла к делу Даша. – Вот посмотрите, Тика постоянно меня ревнует.
– С чего вы взяли?
Тика находилась тут же и вовсе не собиралась никого ревновать.
– Смотрите… я беру ее… – Даша легко посадила собачку к себе на колени. – А вы садитесь рядом. Садитесь, не бойтесь. И вот сейчас она станет вас кусать.
Кулаков сел рядом с девушкой, и собака оскалилась.
– А где она спит? – спросил он.
– Там же, где и я, – улыбнулась Даша. – Мы расстилаем здесь простынь, потом кладем подушку, берем одеяло, и все – постель готова. Сначала прыгает она, а затем укладываюсь я.
Кулакову было все понятно. Несмотря на маленький рост и вес, собачка все же цепко ухватила лидерство в свои лапки.
– Запомните, Даша, собака не должна спать там, где спит вожак.
– А у нас нет вожака, – улыбчиво сообщила Даша. – Я девушка честная. Мужчин в дом не вожу.
– Даша! Вообще-то я вас имел в виду, – усмехнулся Кулаков. – Это вы должны для своей собаки стать вожаком. И в вашей постели ей не место.
– Но мне с ней удобно! Не так одиноко.
– Это пока вы одна, – сказал Кулаков, стараясь отвести взгляд от ее пристальных, чуть насмешливых зеленых глаз. – А вот появится мужчина… я вот, к примеру, к вам пришел, и Тика уже не пускает. Это ее диван. Не ваш, прошу заметить, а ее.
– Наверное, она понимает, что вы не собираетесь становиться вожаком?
– Плохо то, что вы не собираетесь им становиться! Дело-то не в постели! Она просто держит над вами власть!
Теперь Кулаков оседлал любимого конька, и никакие взгляды его уже не смущали. Как же девчонка не может понять, что собаке нужна власть человека?
– Если вы не вожак, собака забирает власть себе. А отсюда и ее зубы, и недовольство. Скоро она начнет кидаться на всех ваших ухажеров.
– А если я заведу очень умного ухажера? Который не боится собак?
– Это будет очень хорошо. Но Тика станет слушаться только его, а вас опять будет игнорировать. Отсюда и ее бегство, и невыполнение команд. Вам нужна послушная собака?
Даша глубоко вздохнула. Эх, неужели трудно догадаться, что ей нужно?
– Нужна, – сам себе ответил Кулаков. – Тогда будьте любезны трудиться. Вот смотрите… встаньте… Я сейчас сяду с Тикой… Вот… Тихо! Я сказал, тихо!
Даша встала, а Кулаков уверенно устроился на диване. Собачка немного побеспокоилась и осторожно улеглась на другом конце дивана.
– Хорошо. Видите, Даша, я отвоевал у нее это пространство. Потому что я спокоен, уверен и требователен. Она подчинилась. Теперь подойдите ко мне и сядьте рядом.
Даша с готовностью села возле Кулакова. Очень близко села.
– Хорошо, – не сводил глаз с собаки тот. – Видите? Она тоже спокойна. Потому что вы излучаете уверенность.
– А если вы положите на меня руку? – спросила Даша.
– Теперь ее это не встревожит. Смотрите, – Кулаков, как дитя, купился на Дашину уловку.
Он обнял девушку, даже пробовал погладить ее по ноге, по плечу… Собака лишь отводила взгляд.
– Теперь возьмите ее на руки, – командовал Кулаков. – Не бойтесь, возьмите.
Даша усмехнулась и посадила Тику к себе на колени. Та покосилась на Кулакова, немного поворчала и удобно устроилась у хозяйки.
– Вот видите? – обрадовался он. – Она приняла ваше лидерство! Вы теперь управляете ею, а не наоборот! – Он поднялся и направился к двери: – Проводите такие упражнения чаще. И перестаньте спать с собакой.
– А с кем? – усмехнулась Даша.
– Ну… это уж вам виднее, – смутился Кулаков и ушел.
По дороге домой его не оставляло ощущение, будто что-то сегодня было не так… Хотя Тика же исправилась прямо на глазах, тогда в чем дело? Ох, ну что за жизнь, все время какие-то загадки.
На следующий день Мария Адамовна с утра вошла в комнату, где еще почивал Иван Михайлович, и заявила:
– Ваня! Сегодня у нас на завтрак твои любимые сырники.
– Машенька, ты волшебница! – сладко потянулся супруг.
– Да, но ты их не получишь.
От подобной несправедливости муж решил заново впасть в спячку, но желудок настоятельно требовал сырников.
– Машенька, ну что ж такое? Твой любименький Ванечка помрет с голодухи, ну цыпа моя, – захныкал Иван Михайлович.
– А мой любименький Ванечка не пригласил к нам Кулакова, – отрезала цыпа. – Поэтому очень скоро мы все тут с голодухи помрем. Так пусть этот Ванечка будет первым.
Иван Михайлович быстро вскочил.
– А вот знаешь, Мария! Я именно сегодня хотел направиться к Кулакову! Да! У меня так и было запланировано. А ты подорвала мое здоровье, и теперь подрываются все мои планы!
– Хорошо, – кивнула супруга. – Иди, ешь. Правда, я пошутила, там вовсе не сырники, а только кофе с бутербродом. Но если ты пригласишь к нам Кулакова, то сырники тебе обеспечены!
Иван Михайлович, горько стеная, поплелся в ванную комнату, а затем на кухню. Жена так ловко обманула его, что за нее было просто неудобно. Взрослая же женщина!
И все же к Кулакову он пошел. В Доме культуры его не застал, тот крайне редко там появлялся, поэтому пришлось тащиться на остров Отдыха.
Еще издалека он заметил группу людей с собаками. Они занимались там же, где когда-то был со своей группой и Коровин, – возле старого, коряжистого дерева.
