В его глазах танцевали искры-смешинки.
– Называйте меня, пожалуйста, мисс Пейдж, – сухо ответила Кэри и, вздернув нос еще выше, зашагала к двери. Около лестнице она продолжала думать об Эттвуде. Ей очень хотелось научиться точно определять, где он шутит, а где нет! Почему, почему в его присутствии она каждый раз теряет самообладание? Это обязательно нужно исправить! В следующий раз она будет еще более сдержана. Обязательно. Но ей бы хотелось... Да, хотелось бы еще раз поговорить с ним. Вот так, без посторонних. «Лишь для того, чтобы понять, что у него на уме», – объяснила себе Кэри.
– Ты вышла из библиотеки, я видела, – Ребекка вынырнула из розового зала и прищурилась. – Что ты там делала?
– Искала книгу, – просто ответила Кэри и продемонстрировала свою добычу.
– Ты не видела графа? Я нигде не могу его найти.
«Наверное, сейчас он сидит за столом перед атласом и кораблем... – Кэри перечеркнула красивую картинку, на которую в ее воображении еще падал свет от свечей и закончила мысль иначе: – Да, сидит. Сидит и трет свой мужественный подбородок!»
– Нет, я его не видела, – ответила она и стала подниматься по ступенькам в свою комнату.
Но в душе Ребекки скользнуло недоверие и беспокойство, дождавшись, когда Кэри окажется на втором этаже, она быстро пошла в сторону библиотеки. К огромному облегчению и счастью, Дора пообещала приготовить рыбу с картошкой и заверила, что вкуснее ничего не бывает, а значит, можно не озадачиваться поиском рецептов. Главное – украсить блюдо. Вроде там все режется тоненько и перемешивается... Ребекка сморщила нос, понимая, что запачкаться все же придется и увидела... И увидела как Уолтер Эттвуд, граф Корфилд, выходит из библиотеки.
– Я так и знала, – прошипела она. – Я так и знала. Эта простушка ведет свою игру... Что ж, ты пожалеешь об этом, Кэролайн Пейдж.
Глава 17
Александра прочла каждый рецепт, затем выдвинула вперед листок с оторванным уголком и сказала:
– Это он. Надо же...
– Подойдет? – вытянув шею, с волнением спросила Настя.
– Да, он идеален. Мне даже жаль, что он идеален. Я бы хотела возвести его в квадрат.
– Чего-о-о?
Александра опустилась на стул и стала медленно перебирать бумажные салфетки, потом она коснулась солонки, затем перечницы. Ее взгляд затуманился, губы разжались, плечи опустились...
«Ну, все – улетела», – поставила диагноз Настя, довольная собой. Подперев щеки кулаком, она стала смотреть на тетю, не сомневаясь, что через пару секунд по лицу той поплывут тени кастрюль, сковородок, половников, песочных корзиночек с шапочками крема, глубоких тарелок с супом-пюре, зарумяненных шницелей... Теперь хоть задавай вопросы, хоть кричи, хоть опять сбегай из дома – все мимо. «Как хорошо», – чувствуя, что все встало на свои места, подумала Настя. Мобильный телефон запел, и она, вспорхнув со стула, устремилась в свою комнату. «Андрей» – высветилось на экране, и Настя нетерпеливо схватила трубку, сделала глубокий вдох, выдох и нажала кнопку.
– С тобой еще пока ничего не приключилось? – раздался в ухе насмешливый голос.
– Пока нет, но я работаю над этим, – бодро ответила Настя. Она подошла к балконной двери, прижалась лбом к стеклу и улыбнулась. – Час назад Витька звонил, тоже интересовался, все ли у меня в порядке.
– А ты?
– Так у меня же все в порядке. – Она пожала плечами и мысленно добавила: «Это у вас со мной вечные проблемы».
– Я заметил.
– Вы же не скажете ему про... – Настя замолчала, и так было ясно, о чем речь.
– Не скажу, – ответил Андрей. – Постарайся не вляпываться в истории.
Он помолчал немного, а потом попрощался с ней. Заботится... Как старший брат... Улыбка слетела с лица, Настя положила мобильник на край комода и замерла. «Но все равно же позвонил, – вспыхнула приятная мысль, и в душе образовалась путаница из чувств. – По-братски и позвонил... Вовсе не обязательно!» Тряхнув головой, не желая дальше думать об Андрее Данилове, Настя направилась в кухню.
– Да, мама, – Александра тоже разговаривала по домашнему телефону. – Когда-нибудь, возможно, я еще раз съезжу к Глебу Уфимцеву... Непременно... Скорее всего, это будет через полгода... Или через год... Следующим летом... Да, мама, я помню, что тетя Кира – моя крестная мать, и что именно благодаря ей я появилась на свет. Извини, я сейчас не могу разговаривать... У меня есть порей... Да, да, подушка из цуккини... должно хорошо смотреться... Нет, мама, это я не тебе. Я перезвоню потом. Да, потом, обязательно. Нет, я не сошла с ума, наоборот. До свидания.
Ее рука безвольно опустилась.
– Все в порядке? – весело уточнила Настя.
– Да, – ответила Александра. – Сейчас мы будем готовить рыбу.
– Что доставать из холодильника?
– Цуккини, лоточек с нежным палтусом, петрушку...
Как удачно, что к приезду Насти она забила холодильник продуктами. И, продолжая надеяться на вспышку вдохновение, купила семь видов рыб. Оно не подвело, вспыхнуло, но пока горело слишком тихо – набирало силу. Теперь Александра двигалась по кухни гораздо быстрее, каждое движение было отточенным и верным, наблюдать за ней было невероятно приятно, и Настя не отрывала глаз. «И чего я не стала поваром? – задалась она вопросом, отправляя зеленый цуккини под струйку воды. – Уж я бы точно всех накормила!»
О стол стукнула первая тарелка, затем вторая. Легла первая подушка из цуккини, затем вторая... Волшебство номер один, волшебство номер два, и еще раз, и еще, пока блюдо не будет готово, пока оно не станет великолепным и не отдаст свои умопомрачительные ароматы!
– Бери вилки, – скомандовала Александра. – Попробуешь – и скажи правду. Если б ты только знала, как мне жаль, что я не возвела его в квадрат... Я почти физически чувствую это боль.
«Нет, – подумала Настя, – я не хочу быть поваром... Не обязательно же всем быть поварами...»
Они сели друг напротив друга, вздохнули, приготовившись к снятию пробы и... затрещал дверной звонок.
– Только не сейчас, – досадливо простонала Александра и с глубоким сожалением посмотрела на небольшой, но очень аппетитный кусочек палтуса.
Звонок затрещал повторно.
– Я открою. Принесло же кого-то... – сказала Настя, отложила вилку и пошла в коридор, недовольно бурча. – Кто там? – спросила она, проигнорировав дверной глазок.
– Уфимцев! – раздался медвежий бас, и Александре показалось, что дрогнули стены.
Англия, давно позабытый год
Уолтер стоял у окна, заложив руки за спину, и смотрел на ровные дорожки, аккуратно подстриженные кустарники, яркие синие и красные цветы. Он никогда не мог запомнить названия этих цветов, привезенных Джульеттой с другого конца света. Впрочем, он не очень-то и старался. Он помнил, как она выбралась из кареты, сверкнула перстнем с изумрудным камнем, поправила волосы и устремилась к дому. «Уолтер, – закричала она, – отныне и навсегда здесь будут расти...» И она произнесло то длинное заковыристое слово, которое отказывалось срываться с его языка. Первое, что графиня вынула из сундука, был полотняный мешочек с семенами – черными волосатыми закорючками. Глядя на них, Уолтер тогда тяжело вздохнул и сказал: «Джульетта, если вырастет что-то страшное, и ты опозоришь меня перед соседями, то я больше не поддержу ни одной твоей авантюры». Но он лгал и знал это. И она это знала тоже.
