Выход есть. Очень простой.
И в этот момент зазвонил телефон.
– Алло!
– Князь, ты? Ну как, надумал? – Крюков.
– Надумал, Владимир Владимирович.
– И что?
– Я готов вам помочь. Я буду искать Риту.
– Отлично. Отлично! Жду у себя.
– Денег мне не надо, – спокойно произнес экстрасенс. – Только дайте обещание.
– Какое? – охотно отозвался макаронный король.
– Вы отпустите потом Иванку. Со мной.
Пауза.
– Ладно. Ладно, черт с тобой… – со злостью произнес Крюков, и в трубке зазвучали короткие гудки.
* * *
Владимир Крюков принадлежал к тем людям, которые, что называется, сами себя сделали. Энергия, жажда деятельности, желание свернуть горы всегда распирали его, паренька из простой рабочей семьи.
Он был активистом, заводилой класса – сначала пионером, потом комсомольцем. Особые способности к учебе у Володи так и не проклюнулись, и потому он точно знал, что после школы и армии пойдет к отцу на завод.
А куда еще – Дольск в те советские времена был, как теперь говорят, моногородком. Все, кто в нем жил, работали на оборонном заводике. Все обеспечены, у всех все есть, все хорошо.
Но потом в Дольске стало происходить что-то странное, словно его кто сглазил… Опустели полки в магазинах, все беднее и безысходней делался быт. И заказов у заводика все меньше.
Поскольку все это происходило постепенно, то на перемены поначалу не обращали внимания. Ну, дефицит – подумаешь… Социалистическая плановая экономика – то густо, то пусто.
Но «густо» все не наступало. И чем дальше, тем хуже. А потом грянула перестройка. И жить стало еще тяжелее.
Когда Володя вернулся из армии, завод уже не работал на оборонку. Там теперь делали кастрюли и сковородки. Правда, денег в доме от этого больше не стало. Мать болела (возраст!), работать уже не могла, ей инвалидность дали.
Володя пошел разгружать вагоны. Днем на заводе, вечером – на железнодорожной станции. Сил хватало. Только вот цены росли, и заработанные рубли за день превращались в копейки… И ничего, абсолютно ничего нельзя было изменить – хоть как ни надрывайся.
Но надо, надо было что-то срочно сделать, поскольку от безысходности отец вдруг запил.
И вот тогда… И вот тогда Володя с ребятами стали грабить вагоны. Через Дольск шли поезда к Москве, набитые всякими интересными вещичками. Вагоны, конечно, были пломбированными, и охрана часто присутствовала, но это не мешало банде юнцов совершать дерзкие набеги на товарняки. Однажды очень крупно повезло – на перегоне застрял состав, полный видеомагнитофонов. И ребята, сбив пломбы, сорвали изрядный куш. Видеомагнитофоны были в большом дефиците и стоили немалых денег… Тысяч шесть, что ли? Почти по цене неплохой отечественной машины они шли… Это кому сейчас сказать, когда все дешевой техникой завалено, когда чуть ли не первоклашки с сотовыми ходят – не поверят.
А они тогда почти полвагона импортных видиков уперли! Он – Крюков, Эмиль и еще ребята… Потом удачно толкнули украденную партию одному серьезному дяде, тот все оптом купил. Чуть продешевили, конечно, но зато и мороки никакой не было.
Володя некую сумму отдал матери, сказав, что заработал (та от радости буквально плакала, называя сына кормильцем), а другую, большую часть, решил вложить в дело.
Это же скучно и бессмысленно – прокутить такие деньги… Большинство ребят из их команды именно так и поступили, а они – Володя и Эмиль – сбросились и установили палатку на центральной площади Дольска. Торговали пивом, сигаретами, разноцветными ликерами, сделанными не пойми где (чистая химия, но девушки обожали все эти «амаретты», сладкое пойло расходилось на ура!).
Но очень скоро пришли рэкетиры и потребовали, чтобы им отстегивали дань. И заломили такую сумму, что всякая торговля становилась бессмысленной… Эмиль с Володей позвали своих ребят и попытались разобраться с наглыми сборщиками дани.
Ларек рэкетиры сожгли в результате. Опять ребятам пришлось потрошить товарняки. Опять Эмиль с Володей установили новый ларек в центре города. И опять явились те – за данью… Но закадычные друзья уже были готовы идти до конца. В общем, случилась заварушка – с перестрелкой.
Скоро заварушка переросла в настоящую войну.
Уже много позже, когда времена малиновых пиджаков закончились, а «бригады» и «братки» ушли в тень, Крюков с интересом (но не без содрогания) посмотрел несколько сериалов на эту тему. И смешно, и страшно. Очень похоже на правду.
Но Крюкову с Эмилем тогда повезло – они прошли через все испытания, и, в конце концов город стал принадлежать им.
Закадычные друзья поставили еще несколько палаток в городе. Потом открыли кафе на вокзале. Затем – магазинчик, торговавший шмотьем, привезенным «челноками» из Польши.
Именно тогда, в период становления их с Эмилем бизнеса, Крюков познакомился с Машей. У него было много женщин, но все не то, не те… Вот Маша оказалась его единственной.
Милая, светлая, ласковая и абсолютно некорыстная… Ангел, а не девушка. Крюков терпеть не мог «охотниц», он их сразу вычислял. И хабалок тоже очень не любил – грубых, прямолинейных, с их вокзальной, убогой «правдой жизни». В Маше была волнующая тайна, хотя Крюков знал о своей жене абсолютно все. Как там, у какого-то поэта – «и прелести твоей секрет разгадке жизни равносилен…» (Крюков услышал однажды эти строчки, сидя в авто и слушая радио, и затрепетал – так о Маше, именно о Маше они!)
Ради нее и родившейся вскоре Ритки Крюков был готов горы свернуть. После того как умерли родители, он всю свою любовь обрушил на жену и дочь. Он любил их так, что у него буквально сердце трещало, не в силах вместить в себя это огромное чувство.
Машу он, конечно, о своих делах, о своем прошлом не информировал. Жена была слишком правильной, слишком доброй и жалостливой. Не поняла бы, расстроилась, а то бы и возмутилась! Может быть, даже ушла бы от него… Нет уж! Пусть думает, что муж ее не бандит и разбойник с большой дороги, а хороший человек.
Собственно, ради Маши (ну, еще и времена стали меняться, чего лукавить-то) Крюков стал отходить от прежних дел. Чтобы все чисто, все пристойно, все открыто.
Он не бандит, он – бизнесмен.
Они с Эмилем затеяли строительство гостиницы и макаронной фабрики. Они создали рабочие места. Они подняли город из руин. Они стали благодетелями Дольска.
Правда, Эмиль ворчал все время – себе в убыток быть честными. Они были бы значительно богаче и сильней и жизнь складывалась бы проще, если бы не занимались показухой…
Именно тогда их пути стали расходиться: Крюков стал «хорошим», а старый друг не захотел меняться… То есть имидж-то Эмиль поменял, само собой, но вот внутри остался все тем же, беспощадным, беспринципным и жестким. Жестоким даже…
