Глава 14
Около одиннадцати я вошел в ГУМ и принялся бродить по
линиям. Терпеть не могу шататься по магазинам, вид прилавков навевает на меня
тоску. До сих пор все вещи мне покупает Николетта. Я доверяю ее вкусу и выгляжу
безупречно, но, к сожалению, сейчас придется менять имидж. В длинном отличном
пальто, в безукоризненном костюме с галстуком, заколотым золотым зажимом, я
выгляжу среди людей, с которыми вынужден сейчас общаться, белой вороной. Кто-то
хихикает, а кто-то злится. Нет, мне нужен иной гардероб. Вчера вечером я
выписал на бумажку то, в чем ходил Арчи, помощник Ниро Вульфа, и теперь
приобретал вещи.
Джинсы, пара пуловеров более ярких, чем обычно, расцветок,
башмаки на толстой подошве…
Истратив все деньги, я привез обновки домой и переоделся.
Что ж, выгляжу я совсем неплохо, не располнел, джинсы сидят хорошо, к лицу
оказался и ярко-синий свитер. Обычно я предпочитаю бежевато-коричневатые тона.
А вместо пальто приобрел короткую дубленку. В новом виде я дошел до кабинета,
открыл сейф, вытащил пачку долларов и увидел на полке тощий белый конверт, на
котором ясным, четким почерком Норы было написано: «Вскрыть только после моей
смерти. Завещание».
Повертев в руках пакет, я сунул его на место. Надеюсь, до
него дело дойдет не скоро. Хотя сегодня утром мне в больнице сказали, что Нора
переведена в палату интенсивной терапии и всякие посещения запрещены.
Сев за руль, я сразу понял, что управлять машиной в куртке
намного удобней, чем в пальто. Наверное, давно следовало купить нечто более
короткое, чем доломан из верблюжьей шерсти.
Стригусь я у Пьера. Сильно подозреваю, что в паспорте у него
стоит просто Петя, но весь бомонд кличет мужика на французский манер.
— Иван Павлович, — обрадовался стилист, —
стрижечка-укладочка?
— Скажите, Пьер, можно постричь меня так, — я
ткнул пальцем в обложку журнала, где красовался парень с почти бритым черепом.
— Зачем? — ужаснулся стилист, разглядывая мои
волосы, прикрывающие уши, — у вас такой стиль интеллигентно-романтический.
Подобный вариант ну никак не подойдет, он для, э-э-э, скажем, более резких
людей.
Я усмехнулся. Парикмахер явно считает Ваву Подушкина
размазней, которому к лицу локоны лорда Фаунтлероя.
— Стригите так.
— Но… — попытался возразить мастер.
— Давайте, Пьер, иначе пойду в салон к Звереву.
При упоминании имени конкурента Пьер вздохнул и схватился за
ножницы.
— Такие волосы испоганить, — бормотал он, щелкая
железками, — любо-дорого смотреть было. Линия, густота, а сейчас! Ужасно
вышло, но вы сами хотели.
Я взглянул в зеркало. На меня смотрел незнакомый, коротко
стриженный парень. Глаза, оттененные свитером, стали ярко-голубыми, а не
серыми, и откуда-то вылез довольно большой подбородок. Высокий лоб, с которого
ушла косая прядь волос, оказался широким, а уши прижатыми к черепу. Я
внимательно еще раз посмотрел на ушные раковины. Однако, странно. Длинные
волосы, спускавшиеся ниже мочек, я ношу всю жизнь. В детстве Николетта завивала
мне кудри, но в первом классе с этой ерундой было покончено. Я никогда не
стригся коротко по простой причине — с самого раннего возраста я слышал от
матушки: «Вава, какой ты лопоухий! Просто жуть».
Кстати, длинные волосы были и у моего отца, что в
пятидесятых-шестидесятых годах выглядело эпатажно. Но у папеньки имелась веская
причина не обрезать шевелюру. На виске у него сидело довольно большое родимое
пятно, стекавшее к щеке, и отец, стесняясь отметины, прятал ее под кудрями.
— Сами хотели, — сердито заявил Пьер, — я
предупреждал. Гляньте, какая дрянь получилась, просто браток из криминальной
группировки, жуть. Вы, Иван Павлович, человек интеллигентный, воспитанный,
светский, и такое с собой сотворили. Ну за каким шутом велели себя обкорнать?
— Спасибо, Пьер, — ответил я и встал, —
сколько с меня сегодня?
— Ничего, — буркнул мастер.
— Почему?
— Подарок, как постоянному клиенту.
Я рассмеялся:
— Ну, Пьер, неужели так плохо?
— Николетта меня убьет, — закатил глаза
стилист, — с ужасом буду ждать четверга.
Моя маменька раз в неделю моет и укладывает в этом салоне
голову.
— Ладно, — усмехнулся я, — Николетта — это
серьезно, о ней я, честно сказать, не подумал. Давайте сделаем так. Скажу, что
звонил вам и узнал, будто свободное место будет только через десять дней. Ну и
пошел в простую парикмахерскую. Сам виноват, дурак.
Парикмахер секунду смотрел на меня, потом улыбнулся в ответ:
— Иван Павлович, сделайте милость, а то ведь Николетта…
— Ни слова больше, — поднял я руку вверх, — я
у вас сегодня не был. Главное, чтобы гардеробщица и администратор не
проболтались.
— Будут немы, как рыбы, — горячо заверил меня
Пьер.
Я положил ему на столик, несмотря на горячее сопротивление,
деньги и пошел в туалет. Всю стену мужской комнаты украшает огромное зеркало. Я
еще раз глянул в почти незнакомое лицо. Парень начинал мне нравиться все больше
и больше. И потом, у него, оказывается, и впрямь волевой подбородок. Я поднял
правую руку, отражение послушно повторило действие. И глаза у меня не серые, а
голубые… Бежево-коричневые тона просто убивали их цвет, давно следовало
покупать более яркие вещи. К тому же у меня совсем неплохая фигура. Многие
приятели давно обзавелись брюшком… А на мне великолепно сидят джинсы. Какого
черта я не носил их раньше? Отчего постоянно ходил в костюме, при галстуке?
Потому что это нравилось матери? За каким бесом я до сих пор слушаюсь
Николетту? Давно пора взбунтоваться! Внезапно мне стало смешно. Нацепил брюки
из корабельной парусины и получил вместе с ними менталитет подростка. Кстати, я
миновал в свое время опасный возраст абсолютно спокойно, не доставляя никому
хлопот…
Я усмехнулся, парень в зеркале тоже. А у него приятная
улыбка — мягкая, беззлобная, даже беззащитная.
И вообще, несмотря на квадратную нижнюю челюсть, в лице
мелькает что-то от мямли. Я прижался лбом к зеркалу, ощутил холод стекла и
сказал своему отражению:
— Ну, дружок, не позволяй больше никому звать тебя
Вавой.
Агентство «Модес» оказалось возле той же станции метро
«Первомайская». Скромная вывеска, даже скорее табличка, украшала самую простую
деревянную дверь, ведущую в квартиру. Дверь распахнулась автоматически, на
пороге никого не было, очевидно, в конторе не боялись грабителей.
