— Так тогда бесплатно обучались, — вздохнула
Яна, — а теперь вон сколько денег берут, ректору охота заработать, поэтому
и напихал в аудитории людей, как селедок в бочку!
— Народ прямо озверел, — засмеялась Лиза, —
все рвутся эстрадными певцами и музыкантами стать.
— Дело денежное, — улыбнулся я, — говорят,
они бешеные тысячи получают.
— Ой, — отмахнулась Яна, — не верьте. Человек
двадцать, не больше, а остальные ведут жуткую жизнь.
Мы еще минут десять поговорили о тяжелой доле артистов и
расстались страшно довольные друг другом.
Я спустился в машину и принялся изучать список. Так,
Федотова Лариса Сергеевна, Малышева Неля Петровна, Рогозин Анастас Михайлович,
Селезнева Инна Константиновна — староста. Вот с нее и начнем. Небось староста
все про всех знала.
Глава 25
Без всякой надежды на успех, все-таки прошло столько лет, я
набрал номер Селезневой и услыхал дребезжащий старушечий голос.
— Алло.
— Можно Инну Константиновну?
— Инночка на работе, — ответила бабуся.
Я обрадовался. Надо же, как здорово, Селезнева живет на
прежнем месте, хотя ничего странного в этом нет. Многие люди, получив квартиру,
никогда не меняют местожительство. Мои родители, например, приобрели кооператив
в 1963 году, и Николетта до сих пор преспокойненько обитает там.
— Простите, а телефончик не подскажете?
— Куда?
— На работу к Инне Константиновне.
— Что вы, молодой человек, разве на рынке есть телефон!
— Простите, — не понял я, — на каком рынке?
— На «Динамо», — ответила собеседница, —
Инночка обувью торгует, место номер две тысячи сто сорок два. Если вам срочно,
туда езжайте, она до шести вечера стоит.
Я сунул телефон в карман и поехал искать разворот. Чудны
дела твои, господи, дама, закончившая музыкальное училище, предлагает людям
сапоги и ботинки.
Николетта никогда не покупает вещи на толкучках. Даже в те
годы, когда мы неожиданно стали бедными, прямо-таки нищими, она шла в хорошие
магазины. Брала деньги в долг, а потом говорила мне:
— Купила себе платье, верни Коке двести долларов.
Помнится, в первый раз я удивился:
— Где же мне их взять?
Маменька наморщила носик и отрезала:
— Твой отец никогда не задавал подобных вопросов.
Женщину совершенно не волнует, где мужчина достает средства.
Представить Николетту прохаживающейся между рядами лотков и
примеривающей на грязной картонке туфли просто немыслимо. Но большинство
москвичей придерживаются иной точки зрения, поэтому на «Динамо» клубилась
толпа.
Я шел в людском потоке, разыскивая нужную торговую точку.
Она оказалась большим грузовиком, стоявшим последним в ряду высоких машин.
Покупателей тут было мало, и возле стеллажей с ботинками не нашлось никого: ни
тех, кто желал купить обувку, ни того, кто ее продавал. Я повертел в руках
жуткое изделие неизвестных сапожников и крикнул:
— Хозяйка!
Из грузовика высунулась полная тетка в куртке.
— Подобрали? Берите, останетесь довольны, качество
отменное, мех натуральный. Италия делает.
Я с сомнением посмотрел на потеки клея, выступающие между
подметкой и верхом кособокого ботинка.
— Уступлю немного, — быстро сказала
торговка, — скину, так и быть. Ну, какой вам размерчик нужен?
— Вы Инна Константиновна Селезнева? — спросил я.
— Точно, — улыбнулась тетка. — Откуда вы
знаете? Знакомились когда? Не припомню что-то.
— Прочитайте, пожалуйста, — попросил я, протягивая
листочек.
Селезнева взяла бумажку, пробежала глазами по строчкам и
удивилась.
— Так это же наша группа, из музыкального училища. Где
вы это взяли?
— Помните этих людей?
— Конечно, очень хорошо.
— Можете рассказать о них?
— Из милиции, да? — спросила Инна, ловко выбираясь
из грузовика. — Ищете кого?
Не дожидаясь ответа, она выхватила из моих рук ботинок и
поставила на стеллаж.
— Не берите это говно, месяц только проносите, жуткая
дрянь. Если вам и правда зимние ботинки нужны, ступайте в двенадцатый
контейнер, там Ленвест продают. Не смущайтесь, что в России шьют, отлично
делают, кожа натуральная…
— Где тут поговорить можно? — спросил я, невольно
вздрагивая от холода.
Инна заметила это движение.
— В моем грузовике околеем, пошли в кафе.
И, не дожидаясь моего ответа, закричала:
— Ленка!
Из соседнего автомобиля высунулась девчонка.
— Чего?
— Не буду запирать, присмотри за товаром.
— А ты куда?
— Пойду горяченького проглочу.
— Ступай себе, — разрешила Лена, — все равно
народ не идет.
Инна провела меня в небольшое кафе и спросила:
— Сосиски будете?
— Нет, спасибо, — быстро сказал я, — просто
кофе. Да вы садитесь, сейчас принесу. Что вам взять?
— А все равно, лишь бы горячее, — отмахнулась
Инна, — надо же, какой холод стоит!
Я подождал, пока она проглотит две сардельки, густо
обмазанные горчицей, и поинтересовался:
— Как же вы на рынок попали? Вроде музыкант.
Селезнева грустно улыбнулась:
— Ну, предположим, Аллы Пугачевой из меня не вышло.
Закончила училище и пела в ансамбле «Свежий ветер», слышали про такой?
— Нет, — ответил я и быстро добавил: — Я плохо
знаю эстраду.
