Остаток дня я и впрямь провел дома, ощущая легкое
недомогание. В принципе, ничего особенного. По телу разливалась слабость,
хотелось спать и слегка поташнивало. Решив не ужинать, я залез под одеяло,
прихватив пару томиков Макбейна, и погрузился в чтение.
Утром от болезни не осталось и следа. Я вскочил с кровати, с
аппетитом проглотил завтрак и позвонил Неле Малышевой. Отсчитав тридцать
гудков, я отсоединился. Все вокруг твердили, что дама пьет, небось лежит в
бессознательном состоянии или рыщет возле ларьков в поисках очередной бутылки.
Поеду поищу красавицу.
Дом, где жила Неля, ничем не отличался от других, стоящих
рядом. Серый, блочный, угрюмый. Черемушки, один из первых московских кварталов
быстрой застройки. Сейчас москвичи довольно презрительно отзываются о Марьине,
Ясеневе или Орехове-Борисове. Называют эти микрорайоны «спальными» и корчат
гримасы, если им предлагают квартиру в блочном доме.
Но в начале 60-х, когда Никита Хрущев, бросив клич:
«Переселим людей из подвалов и бараков в благоустроенные квартиры», —
затеял возведение Черемушек, отношение к блочной застройке было иное. Люди
гордились этим районом, посмотреть на него приезжали из провинции. Кстати, во
многих городах СССР стали строить такие каскады зданий и называть их по примеру
столицы Черемушками. Это потом жильцам стало понятно, что кухни тут крошечные,
комнаты неудобные, стены словно из картона, а в щели между блоками задувает
ветер.
Войдя в лифт, я вздрогнул. Ну как людям не противно каждый
день пользоваться этой кабиной? На полу разливалась зловонная лужа, на потолке
виднелись черные разводы, а вместо кнопок торчали обгорелые куски пластика.
Впрочем, лестничная площадка, куда выходили двери четырех
квартир, выглядела не лучше. Пол, покрытый кафельной плиткой, был усеян
окурками, у стен валялись скомканные газеты и воняло чем-то отвратительным,
тошнотворным. Дверь сорок девятой квартиры «радовала» глаз оборванной обивкой,
звонок болтался на проводе, а от номера осталась только одна цифра «девять»,
висящая вверх ногами. Получилось даже интригующе, и я сначала, бросив первый
взгляд на это безобразие, не понял, что к чему.
На звонок никто не отозвался, на стук тоже. Поколебавшись
секунду, я решил потревожить соседей.
— Ой, надоела, — раздался злой голос, —
сказала же, нету денег!
Дверь в сорок восьмую квартиру открылась, на пороге возникла
бабенка в цветастом халате, распахнутом на мощной, арбузоподобной груди.
— Хватит шляться! — кричала она, но, увидав меня,
осеклась, бросила взгляд на куртку и сказала на тон ниже: — Вы к кому? Думала,
Нелька опять рвется, на бутылку клянчить!
— Сочувствую, — улыбнулся я, — тяжело жить,
если рядом алкоголик.
— Да просто невозможно! — в сердцах воскликнула
баба. — Гляньте, что с лестницей сделала! Грязищу развела, бутылки кругом,
окурки, а то и сама валяется в блевотине… Уж извините за подробности, слишком
тема больная, вам кого надо?
— Вот как раз Нелю Малышеву.
— А зачем? — не сумела сдержать любопытства тетка.
— Вроде она свою квартиру продавать собралась, а мне
эта жилплощадь очень даже подходит, в соседнем доме мать престарелая живет.
— Господи, — перекрестилась баба, — услышал
ты мои молитвы! Неужели приличный человек поселится! Только имейте в виду, Неля
совершенно ненормальная, за бутылку на все готова, вы ей никаких денег вперед
не давайте, мигом пропьет и от всех обязательств откажется.
— Спасибо за совет, а где она, не знаете?
— Дома, конечно, она у нас живет как хочет, на работу
не ходит, нет ей нужды, как мне, сменами на хлебозаводе ломаться. Зачем?
— Где же она деньги на водку берет?
— Ха! Около ларьков клянчит, сворует когда, да еще
жильцов пускает! У нее три комнаты! Три!!! Ну зачем они ей одной, — с
жуткой завистью выплюнула соседка, — вот и пускает всяких.
— Кто же пойдет к алкоголичке?
— Так она хитрая, — вздохнула баба, — наденет
пальто приличное, шапку — и на вокзал с табличкой: «Комната недорого». Кое-кто
и покупается из провинциалов. Я уже в милицию жаловалась, только там меня
послали… Дескать, жилплощадь приватизирована, что хочет, то и делает.
Понимая, что сейчас утону в море ненужной информации, я
быстро поинтересовался:
— Почему же она не открывает?
— Хрен ее знает, — пожала плечами соседка, вышла
на площадку и принялась пинать ногами грязную дверь. — Эй, Нелька, выходи,
покупатель пришел.
Дверь соседней квартиры приоткрылась, высунулась старушка,
чистенькая, беленькая, настоящий божий одуванчик, и с укоризной сказала:
— Света, чего бузишь?
— Нелька нужна позарез, — ответила баба, запахивая
халат.
— Зачем?
— Вот человек у нее квартиру купить хочет, —
пояснила Светлана, — прикинь, какая радость!
В эту секунду из квартиры толстухи послышался истошный
детский вопль, и Светлана унеслась прочь. Я остался со старушкой.
— Молодой человек, — церемонно сказал
бабушка, — конечно, я лезу не в свое дело, но Неля более чем непорядочный
человек, иметь с ней дело крайне опасно. Хотя, скажу честно, мне намного
приятнее было бы соседствовать с вами, а не с запойной пьяницей. Как вы узнали
про квартиру?
— Объявление прочитал и позвонил, думал вчера подъехать,
но не вышло.
— Неля очень хитрая, — вздохнула бабушка, —
она уже договорилась с одной дамой.
— Откуда вы знаете? — удивился я.
— Молодой человек, — вздохнула пожилая
женщина, — стены у нас «картонные», слышимость превосходная, я была в
ванной, а Неля беседовала на кухне с гостьей, вот и узнала.
— И о чем они говорили?
— Ну я-то вошла в ванную на середине разговора, начала
не слышала.
Женщина говорила:
— Неля, давай, бери сумку — и едем в Криково.
— Ага, — ответила не совсем трезвым тоном
Малышева, — значит, квартиру тебе оставить… Я на дачу, в сарайчик к тебе,
в Криково, чтоб замерзла… А ты мои комнатки того…
— Не говори чушь, — вспылила женщина, — о
тебе же забочусь. Который день квасишь без остановки. Давно на себя в зеркало
смотрела?
— А у меня его нет, — хрипло рассмеялась
Неля, — мне без надобности, не поеду.
Воцарилось молчание. Потом женщина спросила:
