— Воропаево знаешь? — спросил первый.
— Ну.
— Вот, человек хочет туда проехать.
Парень засмеялся.
— Зачем вам туда?
— У приятеля там дача, в гости позвал.
— Давно?
— Извините? — не понял я.
— Приглашал небось летом, — хихикал юноша.
— Ну, в общем, да, — осторожно подтвердил я,
стараясь сообразить, к чему он ведет.
— Ехайте взад, — веселился паренек.
— Почему?
Строитель обвел рукой пустырь.
— Тута и было Воропаево. Последние дома осенью снесли,
а указатель забыли снять.
— Поселок уничтожен, — пробормотал я, глядя на
белый, неправдоподобно чистый снег.
— Ага, — кивнул местный житель, — под корень
смели. Здесь теперича гольф-клуб делают, элитарное место отдыха.
— А дачники куда делись? — глупо спросил я.
— Кто ж их знает, — пожал плечами
собеседник, — деревенским квартиры предложили, у нас, в Михеево, с водой и
газом. Они, ясное дело, согласились. В поселке лучше — и магазин, и больница, и
баня. А уж как с москвичами договаривались, понятия не имею. Фирма расселяла.
— Спасибо, — сказал я и пошел к машине.
Все, лопнула последняя нитка, потерян единственный след.
Железный петух, испугавший скрипом Олю Родионову, ржавеет на помойке, остатки
избушки сгорели в огне, а на месте поселка свищет ветер.
Полный разочарования, я покатил в Москву и угодил в
гигантскую пробку, невесть почему возникшую на въезде в столицу. Как правило, я
не включаю в машине радио, но сегодня отчего-то нажал на кнопку и начал
слушать, как тараторит ди-джей. Потом полилась музыка.
Иногда мне в голову приходит идиотская мысль: может, начать
писать тексты песен? Это же так элементарно, никто не требует, чтобы в словах
был хоть какой-нибудь смысл. Вот сейчас мужчина поет: «О, маленькая девочка со
взглядом волчицы, я тоже когда-то был самоубийцей, я тоже лежал в окровавленной
ванне и тоже вдыхал дым марихуаны». Ну и как вам это? Мило, не правда ли?
Во-первых, в двух строках повторяется слово «тоже», а меня в свое время учили,
что этого делать не следует. И потом, если сей приятный юноша лежал в
окровавленной ванне, то почему он в конце концов не умер? Вскрытие вен, да еще
если тело находится в горячей жидкости, неминуемо ведет к кончине. Хотя о воде
в песне нет ни слова. Внезапно мне стало смешно. Неумеренное чтение детективных
романов явно повлияло на мой мозг. Еще месяц назад мне бы и в голову не пришло
искать логику в этих стихах, и вот, пожалуйста, просто комиссар Мегрэ, а не
Ваня Подушкин. Ванна, кровь…
«В аду, — забубнил гнусавый, какой-то мяукающий
голос, — в аду-ду-ду буду-ду-ду искать тебя. Только в аду-ду-ду, ты мне
позвони из ада-да-да-да. Позвони, позвони…»
От неожиданной мысли, пришедшей вдруг в голову, правая нога
нажала на педаль, и «жигуленок» вынесся на перекресток. Мигом раздался свист. Я
растерянно притормозил: надо же, проскочил на красный свет, еще хорошо, в
аварию не попал. Ад! Звонок из ада! Господи, ведь мне и впрямь звонила Рита,
говорила она каким-то странным голосом. Я тогда решил, что это глупая шутка
кого-то из недругов Норы. У моей хозяйки, весьма успешно ведущей бизнес,
хватает недоброжелателей и завистников…
— Документы попрошу, — произнес суровый голос.
На дороге стоял мордатый гибэдэдэшник, закутанный в теплую
куртку с поднятым воротником. Он явно замерз и устал. Я протянул ему права,
техпаспорт и машинально сказал вслух:
— Где же этот ад? Вот черт, забыл как он называется!
Сержант оторвался от бумаг и довольно зло поинтересовался:
— Пили?
— Ну что вы, я вообще не слишком люблю спиртное.
— Почему проехали на запрещающий сигнал светофора?
— Бога ради, простите, задумался.
— Ну прощения вам моего не дождаться, — протянул
страж дорог, — накажу за разгильдяйство.
Я вытащил пятьдесят рублей. Милиционер окинул взглядом мою
дубленку и неожиданно сказал:
— Памперсы семьдесят пять стоят.
— Что? — не понял я. — Вы носите на работе
памперсы?
Сержант побагровел:
— Дошуткуетесь сейчас, номера сниму, выручайте их
потом. Дочка родила внука, вся зарплата на бумажные подгузники уходит.
Я проникся его ситуацией и выудил из кошелька еще одну
голубую бумажку.
— Ехай себе дальше, — разрешил новоявленный
дедушка и забурчал: — Каждый издеваться готов. В памперсах на работе! Ты постой
здесь цельный день на дороге, с ума съедешь, кругом одни кретины. Стая идиотов
за рулем и туча дураков на тротуаре, а ты гляди, чтобы они друг друга не
поубивали. Памперсы на работе!
Я поехал дальше. С чего бы сержант так обозлился? По-моему,
как раз очень удобно пользоваться таким благом цивилизации. Интересно, он бросает
перекресток, чтобы сбегать по нужде? Или терпит, бедолага, всю смену? Во всяком
случае, и то, и другое плохо.
Добравшись до дому, я позвонил Роме Качалову.
— Внимательно слушаю вас, — пропел Роман.
— Позови Машку, — попросил я.
— О, Ваняшка, — обрадовался приятель. — Зачем
тебе моя спиногрызка понадобилась?
— Хочу консультацию по одному вопросу получить.
— Ха, — рассмеялся Ромка, — так Машка лишь в
косметике понимает, только не пугай меня, что решил на старости лет стать
«голубым» и хочешь купить помаду, ха-ха-ха.
Я терпеливо ждал, пока Рома успокоится. Он совершенно зря
думал, что Машка родится талантливой, умной и послушной. В кого ей такой быть?
Ни отец, ни мать девочки не обременены особым талантом. Рома прочитал за всю
жизнь полторы книги, а его жена Таня имеет только восемь классов образования.
Что же касается послушания, то мы с Романом учились в одном классе, и я хорошо
помню, что его родители бегали к директору, как на работу. Ромочка
безобразничал и хулиганил, а теперь превратился в зануду и ханжу.
— Манька, — заорал Качалов, — гони сюда, к
телефону!
— Скажи, что меня нет! — крикнула дочь.
— Давай, не выеживайся, это Ваня Подушкин.
— Что ему от меня надо? — удивилась девица и
схватила трубку: — Здрассте, дядя Ваня.
