Варвара проплакала всю ночь, лежа на жёстком сундуке, свернувшись калачиком. Она ненавидела Владимира, ведь он завладел её паспортом, получив полную моральную и физическую власть над ней. Можно, конечно, бежать: но куда?
На следующий день её «тюремщик» спал почти до полудня, поднявшись совершено не в духе.
– Варя, чаю! – приказал он.
Девушка осмотрелась, наконец, на маленькой кухне, увидев небольшой буфет. Открыв его, она обнаружила потемневшие стаканы, пару ложек, обкоцанные тарелки, и листовой английский чай. Да, скарб был невелик, скажем даже, беден. Она наполнила чайник водой и поставила на печь, которую ещё предстояло разжечь.
Владимир появился изрядно помятым:
– Пошевеливайся!
Варя не выдержала:
– Я – не крепостная девка и – не рабыня. Чего раскричались? Если паспортом моим завладели, стало быть, и помыкать мной будите? А не боитесь, что я вас зарежу ночью, али подушкой задушу?
Дерзкий ответ пленницы возымел на Владимира необычайное действие. Он попытался её ударить, но та увернулась и решительно выставила кухонный нож вперёд:
– Ну, что же вы, барин? Куда смелость ваша подевалась?
Владимир обмяк и сел на табурет.
– Так-то оно лучше. Смотрю, батюшка-то ваш, не выдержал, и выставил прочь за пьянки. А то стали бы вы ютиться в такой убогой квартире. По два рубля небось платите, как последний студент?
Владимир кивнул.
– Точно, так и есть…
– И нечего на меня руку поднимать, не привыкла я к этому. Тепереча мы с вами на равных, оба нищие: вас выгнали без денег, я же – ни в один приличный дом не устроюсь, разве, что в кабак – посуду мыть. Чего делать будем? Да и на что я вам?
– Не знаю… Думал прислугу из тебя бесплатную сделать.
– Ишь как ловко! Деньги-то есть хоть на первое время? – поинтересовалась Варя.
– Да, немного, рублей сто. Да вот вещи – чемоданы в комнате. Много увезти не удалось, отец не позволил, в ярости был.
– Ну, это понятно… Показывайте свой гардероб, снесём на Сухаревку, у меня там давние зацепки. Продадим выгодно, не сомневайтесь. А часы-то золотые, которые я у вас якобы украла, живы?
– Да.
– Так вот за них можно приличные деньги получить, думаю рублей пятьдесят, не меньше.
– А что потом… – Владимир обхватил голову руками, о его прежней самонадеянности и лоске говорить уже не приходилось.
– А там как Бог даст, – подытожила Варя.
* * *
Варя, как девушка хозяйственная и практичная, быстро всё взяла в свои руки. Она распределила имеющийся небольшой капитал Владимира: часть за квартиру, часть на еду, – если скромно, то хватало примерно на полгода, с условием, если тот не будет посещать рестораны и играть в карты.
Но Владимира хватило ровно на месяц, оправившись от выпавших на его долю «невзгод и потрясений» он, привыкнув к Варваре, как к родной, начал требовать с неё денег, тех, что она сумела сэкономить на ведении хозяйства и получить от продажи часов и двух костюмов.
– Не могу я так жить, тяжко мне. Не привык я… Верни мне деньги, в конце концов, мои костюмы продали.
– В буфете они, я их и не думала прятать. Берите. Ежели промотаете – с голоду сдохните. Я хоть посуду мыть пойду, а вы – куда? Найдёте богатую добрую вдовушку? Сомневаюсь, при вашем-то нынешнем положении дел.
Владимир совершенно сник.
– Друзья-то у вас есть? Может, кто поможет? – поинтересовалась Варя.
– Были, когда деньгами сорил направо и налево. Да вышли все…
– Ладно. А что-нибудь вы умеете?
Владимир задумался: действительно, а что он умеет? Да, ничего, только в карты играть и пить в весёлой компании.
Неожиданно ему пришла мысль:
– Давай купим тебе приличное платье на выход и посетим один дом. Там всё поймёшь.
Варя встрепенулась:
– Продать меня хотите в бордель?
Владимир засмеялся:
– Зачем же? Я-то как без тебя? Нет, это дом, где собираются завзятые картёжники.
* * *
Весенним апрельским вечером Владимир и его спутница, Варвара Григорьевна Зиновьева, вошли в дом некоего господина Свирчина, отставного поручика, известного буйным времяпрепровождением на всю Москву.
Среди завсегдатаев этого своеобразного «картёжного клуба» существовала легенда, что Свирчин, будучи ещё молодым, лет так пятнадцать назад выиграл дом на Скатертном переулке в карты, и не преминул употребить его под излюбленное занятие, принесшее ему сию недвижимость.
Публика, посещавшая данное заведение, была пёстрой: гусары и драгуны, вечно ищущие приключений и весёлого времяпрепровождения; разорившиеся и проигравшиеся почти до нитки дворяне и чиновники, безуспешно пытающие счастья на последние деньги; женщины определённого поведения, мечтающие заполучить на ночь игрока, которому подфартило; шулера различных мастей и просто удачливые «господа», к которым судьба была благосклонна в игре или, скажем, почти всегда благосклонна.
Владимир часто захаживал на Скатертный переулок. Дела его шли с переменным успехом: чаще он оказывался в проигрыше, реже – с мелкой прибылью. Назаров старший был достаточно терпелив, оплачивая карточные долги непутёвого сына почти в течение пяти лет, но, увы, и ангельскому родительскому терпению приходит конец.
…Варвара скинула шерстяную накидку. Мимо проходящий господин игриво улыбнулся ей: что и говорить, она была хороша в новом бархатном васильковом платье с серебряной оторочкой. Владимир это заметил, подумав, что не промахнулся с выбором помощницы. Он ещё раз придирчиво посмотрел на свою подругу, оценивая её причёску, – Варвара заплела как обычно косу, обвила её вокруг головы, уложив весьма оригинальным образом.
– Итак, напоминаю: слушаешь и запоминаешь. Говори как можно меньше, просто улыбайся. Если будут расспрашивать, кто ты, откуда? – отвечай: мол, из Тульской губернии, дочь помещика. От скуки прибыла в Москву, хочешь развлечься. Между делом узнавай: играет ли твой собеседник в карты, и главное – насколько хорошо. Всё поняла?
Варя кивнула и, взяв Владимира под руку, проследовала с ним в игральный зал. Перед её взором предстали множество игральных столов. Игроки переговаривались какими-то вовсе не понятными ей словами: флеш-рояль, каре, «пустая»[14] – за одним столом; фалька, трынка, хлюст[15] – за другим.
Варя вопросительно посмотрела на своего спутника: что ещё за тарабарщина? И как ей запомнить всю эту белиберду? Владимир, понимая, смятение своей подопечной, обворожительно улыбнулся, тихо сказав:
– Сейчас смотри, привыкай. Дома объясню все премудрости.
От толпы любопытных и переживающих, окружавшей один из столов, отделился элегантный господин, направившись прямо к Владимиру.
