Глава 3
Предусмотрительный виконт Ла Шарите, он же верный паж королевы бала, гордо вышел в середину залы и объявил:
– Господа! Настало время благотворительных торгов! Прошу желающих проявить свою щедрость и состоятельность, проследовать в парк, в летний домик. Королева ожидает вас!
Гости, все как один ринулись в распахнутые двери, ведущие в названном направлении: никому не хотелось показаться скупым и бедным, ведь собрались все сливки Лодзи. Включая даже Казимира Валевски, дальнего родственника kochanka[26] Бонапарта, владельца роскошной усадьбы в Тубондзине и дворца в Неборуве.
Мужчины мысленно прикидывали свои финансовые возможности, наполняющие кожаные портмоне, женщины же размышляли: каким из украшений можно будет пожертвовать, дабы «не ударить в грязь лицом».
Летний домик, построенный в основном из цветного стекла, скорее напоминал оранжерею, нежели жилое помещение. Гости расположились в специально подготовленном по этому случаю зале: перед небольшой импровизированной сценой стояло множество стульев и кресел, – словом всё, что было пригодно для сидения в поместье пана Кравчика, было перенесено именно сюда. На сцене стоял массивный стол уставленный различными вазами, настольными часами, «китайским» сервизом саксонской работы, деревянными и серебряными шкатулочками и другими не менее интересными мелочами.
Проворный паж поднялся на сцену:
– Панове! Прошу занять места. Сейчас начнутся благотворительные торги. Деньги, вырученные от продажи этих изделий, – он указал на предметы, стоящие на столе, – будут перечислены на счёт детского приюта в Смоленске.
Гости многозначительно переглядывались: конечно, именно в Смоленске родилась внучка Бонапарта! А где она вообще могла родиться в России?! Только в Смоленске! О! Это так сентиментально: королева помогает своему родному городу, заботиться о сиротах!
Дамы расположились на стульях, расправили юбки своих нарядов, зашуршали веерами. В зал вошла Мария и уверенно направилась к сцене.
Мужчины, томимые нетерпением, жаждали проявить себя перед королевой.
Мария поднялась на сцену и произнесла по-французски:
– Дамы и господа! Благодарю всех собравшихся за то, что согласились принять участие в благотворительном вечере. Надеюсь, вы непременно сделаете приобретения, средства от которых помогут маленьким русским сиротам.
Зал разразился рукоплесканием.
– Лот первый: ваза с изображением сцен из жизни греческих богов. Начальная цена: сто рублей или сто пятьдесят злотых. Посмотрите, как она прекрасна!
Некий молодой пан без маски поднял портмоне на вытянутой руке:
– Сударыня! Я готов заплатить двести рублей, если вы снимите маску!
По залу прошёл шёпот недоумения.
– Хорошо, – тут же согласилась Мария, понимая, что рано или поздно придётся открыть лицо, ведь не будет же она постоянно носить маску.
Она сняла бабочку и положила её на стол.
Мужская половина пришла в неописуемый восторг и возбуждение. Из зала раздались возгласы:
– Двести десять рублей!
– Двести тридцать!
– Триста злотых! – выкрикнул пан Кравчек, потрясая ассигнациями над головой.
– Тысяча злотых!!! – раздался зычный голос в зале. Все присутствующие обернулись к его обладателю.
– Итак! Тысяча злотых за вазу: раз! Тысяча злотых за вазу: два! Тысяча злотых за вазу: три!!! Её обладателем становится пан… Прошу вас, назовите своё имя! – обратилась Мария к статному красавцу.
– Граф Казимир Валевски!
Зал зааплодировал.
Следующим лотом был саксонский сервиз, имитирующий китайский фарфор. Не надо быть знатоком китайского искусства, дабы понять: поделка чистейшей воды, даже уши у драконов собачьи!
Его обладательницей стала полная дама в ярком костюме бабочки, лот ушёл за полторы тысячи злотых.
Мария, стоя на сцене, представляла последний лот: настольные часы с пухленькими амурчиками. Раздавались предложения: пятьсот злотых, шестьсот…
В зал вошёл высокий солидный господин под руку с красивой дамой, и неожиданно для всех предложил:
– Тысяча рублей! И – часы мои! Не так ли, мон шер? – обратился он к своей очаровательной спутнице. Та лишь кивнула и улыбнулась в ответ ослепительной улыбкой.
Мария тот час узнала во вновь прибывших гостях Владимира Назарова и его подругу Варвару.
Польские аристократы зашептались: женщины тут же заметили как красив и состоятелен сей русский господин, мужчины же – как очаровательна его дама. Мария невольно вспомнила про князя Рокотова: отчего же он не приехал в Лодзь?
…Благотворительные торги достигли своего апогея: Мария сняла с шеи медальон, бережно скрывавший изображение Бонапарта и, открыв его, представила публике лик своего знаменитого предка.
Польские аристократы пытались перещеголять друг друга, и когда цена лота достигла пяти тысяч рублей, из зала поднялся барон Арман де Ангерран, ждавший этой заветной минуты на протяжении всех торгов, и произнёс:
– Десять тысяч франков! Дайте мне перо и чернила! – он извлёк из кармана чековую книжку, готовый поставить свою подпись и названную сумму.
Мария растерялась, сумма во франках несколько шокировала её. Зато её верный паж, виконт Николя Ла Шарите, стоя поодаль за сценой, – откуда открывался прекрасный вид на зал, – потирал руки от удовольствия.
* * *
– Итак, что мы имеем, – подытожил Ла Шарите, – чек на десять тысяч франков, пять тысяч рублей и семь тысяч злотых. Неплохо, – он зафиксировал названные суммы в небольшой записной книжке. – Что ж, дамы и господа, – обратился он к Марии, Владимиру и Варваре, – благотворительный вечер прошёл с пользой дела. Вы, Владимир, появились в зале, весьма во время. Гости несомненно вас запомнили, я в этом просто уверен. Да, госпожа Шеффер, вам письмо от князя…
Мария неожиданно для себя разволновалась: вот как – письмо! – сам же не приехал!
Она тут же распечатала его, не стесняясь присутствующих:
«Дорогая Мари!
Вынужден сообщить Вам, что я не могу покинуть Москву, благодаря очередным козням моего ненавистного тестя. Постараюсь уладить сию проблему и выехать в Лодзь.
С любовью князь Александр Рокотов».
«Да, – подумала Мария, – это скорее – не письмо, а записка, или вернее сказать: отписка!»
Ла Шарите внимательно наблюдал за выражением лица своей подопечной, будучи уверенным, что устранил соперника, князя Рокотова, благодаря ловкой интриге, позволившей вновь стравить его с тестем. Теперь женщина – полностью под его влиянием, ей же суждено стать разменной монетой в авантюрной игре.
Глава 4
Дом пана Вацлава Кравчика, как и предрекал прозорливый Ла Шарите, стал самым модным салоном Лодзи. Его завсегдатаями стали Казимир Валевски и даже сам Израиль Познанский, прочащий свою перезрелую дочь Сару за Кравчика, несмотря та то, что предполагаемый жених и будущий тесть были примерно одного возраста.
