– С лестницы в понедельник упала, – Сашка усмехнулась.
– И ты в таком виде в школу ходила?! – Инна ужаснулась. – Почему не сказала мне? Надо было обработать синяки, показаться врачу.
– Я че, больная?!
Инна промолчала, ругая себя за то, что так поздно узнала о случившемся. Бедная девочка! На глаза навернулись слезы, которые она поспешила спрятать.
– А куда ты собралась?
– Я тебя первую спросила. Где мои кроссы?
Инна замолчала, переводя дыхание. Главное – не читать нотаций. Подростки на них отвечают агрессией, а Саша и так взрывается чуть что.
– Доченька. – Она взяла новый тон. – Зачем тебе кроссовки? На улице скоро снег. Надень сапоги.
– Они уродские, – дочь повернулась к Инне спиной и исчезла в коридоре, где моментально послышался адский грохот, сравнимый с саундтреком к концу света.
Инна вскочила со стула и бросилась вслед за Сашкой – если не остановить этот ураган, квартира через пару минут превратится в руины; придется потратить полдня на то, чтобы привести дом в порядок.
А у нее не было даже часа свободного времени: рукопись все еще лежала на рабочем столе.
– Подожди. – Она успела поймать обувную коробку, которую Сашка сбросила с антресолей. – Ты хотя бы обедала?
– А че у нас есть?
– Суп.
– Я в Макдаке поем.
– Сашенька, – Инна смотрела снизу вверх на дочь, скрывшуюся по плечи в антресолях, – это же вредно. Кока-кола вымывает из организма кальций. Об этом все пишут!
– Кофе возьму, – ответила дочь, сосредоточенно роясь в недрах полок, – ты мне кроссы отдашь?!
– Отдам, – Инна с надрывом вздохнула, – я их помыла и на зиму убрала.
Сашка спустилась со стула и выжидающе уставилась на мать.
– Джинсы пора стирать, – Инна старалась строить фразы нейтрально, без единого намека на то, что ребенок хоть в чем-нибудь виноват.
Ей хотелось расспросить, как именно Саша упала и заработала эти ужасные синяки – может, кто-то толкнул? – но она не решилась. Раньше надо было внимание обращать. Целая неделя прошла! Сейчас Сашка уже ни за что не признается, в чем было дело, и не расскажет правду.
– И? – дочь уперла руки в бока.
– Возьми другие.
– Твои?
В очередной раз Инна встала в тупик: резко отказать значило вызвать агрессию, согласиться – показать свою слабость.
– Если примешь ванну и пообедаешь, – решилась она.
– У-у-у, – такой вариант Сашке не подходил, – кино через тридцать минут!
По крайней мере, теперь Инна выяснила, куда собралась ее дочь. И нужно было настоять хотя бы на одном из необходимых условий: смыть макияж, поменять джинсы или съесть суп. Забота о здоровье взяла верх над остальным.
– Я достаю тебе кроссовки, – скороговоркой заговорила она, – а ты пока надеваешь под джинсы колготы и ешь суп. Имей в виду: кино через полчаса.
Через пятнадцать минут Сашку, в колготах, а заодно и чистых джинсах, но не доевшую суп, как ветром сдуло. И все же у Инны осталось ощущение частичной победы – с очередным раутом общения, которые ее так пугали, она справилась. Ни до истерик, ни до скандалов на этот раз не дошло.
Но прежде чем вернуться к «Пророчеству Эльзы», Инна подумала о том, что еще один важный и непростой вопрос нужно решить немедленно. И так уже слишком долго откладывала. Она подняла трубку городского телефона и приготовилась к новому бою.
– Мама, привет! – жизнерадостно произнесла она в трубку в ответ на любопытное «Алло?».
– А, это ты. – В голосе старушки послышалось то ли удивление, то ли разочарование: Инна никогда не могла этого понять. – Как дела?
– Все в порядке.
– Почему не звонишь?
– Вот звоню, – Инна поторопилась свернуть опасную тему, – как у тебя здоровье?
– В наши годы какое здоровье? – села мать на любимый конек. – Отец кашляет целую неделю, у меня вон давление.
– Лекарства у вас есть?
– Есть, только толку от них никакого. Сашенька как?
– Хорошо, – Инна взяла паузу, чтобы собраться с духом, но молчание затянулось.
– Алло! – испугалась мама. – Алло!
– Я здесь, – Инна набрала в легкие воздуха, как перед прыжком в воду, – мам, а ты сможешь с Сашей три дня побыть? Я завтра улетаю в командировку.
– Какая командировка?! – мама запаниковала. – Нет! Мне к врачу идти в понедельник.
– Но врач же с утра принимает, – Инна заранее знала, что просто не будет, – Сашка в школе будет в это время. Да она не ребенок, главное, накормить, посадить за уроки…
– Ты прекрасно знаешь, я с ней не справляюсь!
– Я тоже, – честно призналась Инна.
– Ты мать!!!
Как будто это давало хоть какие-то преимущества перед агрессией и нервозностью Сашкиного возраста. Скорее наоборот: отрицание всего и вся началось у нее именно с матери.
– Ладно, – Инна перешла к крайним мерам, – позови к телефону отца.
– Он отдыхает.
– Тогда я позже перезвоню.
– Не надо, человек себя плохо чувствует, – запротестовала мать и, помолчав, спросила: – Куда командировка?
– В Париж.
– Да? А вот я никогда не была в Париже!
– Может, еще как-нибудь выберешься, – Инна заулыбалась, предвидя развязку.
– С вами выберешься! Самолет во сколько?
– Я из дома уеду в девять, – Инна обрадовалась вопросу по существу, – но ты не торопись. Сашка раньше полудня не встанет. Деньги на продукты я оставлю в комоде.
– Сколько?
Инна, поколебавшись, назвала значительную сумму – четверть своей зарплаты.
– Хватит?
– Должно. – Голос в трубке потеплел.
– Договорились!
Покончив с миссией, Инна тут же извлекла из кошелька деньги, пристроила их вглубь серванта – не дай бог забыть! – и вернулась за письменный стол. Пока Сашка в кино, нужно как можно больше успеть. Придет ребенок домой, и о возвращении в Забытый мир останется только мечтать.
Очнулась Инна только вечером, услышав звонок в квартиру. Она успела подумать о том, что Сашка, наверное, забыла ключи, и, не спрашивая «кто там?», настежь распахнула дверь. На пороге вместо Сашки стоял квадратный мужчина с грубо сработанным лицом: бесформенный нос, огромный рот с большими губами и узкие, заплывшие жиром глазки. Из-за его спины выглядывала крошечная блондинка.
– Инна Маковецкая? – спросил он грубо.
– Да.
– А Саша ваша дочь?
Инна торопливо кивнула и почувствовала, как сердце уходит в пятки.
