– Неправильно воспитываешь дочь, – Лада, взяв поучительный тон, сбавила обороты, – носишься как курица с яйцом. Между прочим, обязательства перед работодателем…
Инна бросила на Ладу усталый взгляд и молча поднялась с места. Ей вдруг смертельно все надоело. Сколько можно терпеть? Прав был Лютанс: чтобы обрести себя, нужно поднять бунт и перерезать пуповину. Она хочет быть матерью и писателем. А журналиста из нее все равно не получилось…
– Куда?! – Лада взметнулась из-за стола.
– Вслед за Брюлловой, – побормотала Инна.
– Стой, – Лада вдруг вспомнила о том, что может говорить нормальным тоном, – ты не можешь уволиться!
– Почему?
Лада замялась, подбирая ответ, но быстро нашлась:
– Сашку некому будет кормить!
Инна уже открыла рот, чтобы возразить – мало ли в жизни способов заработать на хлеб, – но тут вспомнила про «Мерседес» и осеклась. Проклятый долг!
– Успокойся, – Лада внимательно следила за выражением лица Инны, – все будет хорошо.
Маковецкая обессиленно опустилась в кресло. Суслов теперь не станет ей помогать – это ясно как белый день. Она звонила ему вчера вечером дважды, но он и не подумал взять трубку. Сегодня ведет себя так, словно Инна предала его лично, хотя ничего плохого она не сделала. А ведь Мишка прекрасно знает, что ей больше не к кому обратиться за помощью!
– Что у тебя случилось? – участливый голос Лады заставил Инну почувствовать признательность.
– Ничего.
– Брось, – дружеский тон звучал в этом кабинете впервые, – расскажи! Может, смогу помочь?
Мысли заметались в голове встревоженной стаей. Попросить у Лады взаймы? С ее характером можно получить очень жесткий отпор. Но, с другой стороны, кто знает, вдруг повезет? Инна на секунду зажмурилась и словно прыгнула в ледяную прорубь.
– Да. Мне нужны деньги!
– Деньги? – Лада заулыбалась. – Только и всего?
– Серьезная, – Инна поперхнулась, – очень серьезная сумма!
– Не знаю, хватит здесь или нет, – задумчиво произнесла Лада, наклонившись над ящиком стола и зашуршав бумагами, – но кое-чем помогу.
Спустя пару минут она закончила возиться в столе и положила перед Инной золотой конверт с начерченными на нем силуэтами коттеджей. Маковецкая нерешительно потянулась к конверту, раскрыла его и заглянула внутрь. Лада с легкой улыбкой на губах наблюдала за реакцией сотрудницы на содержимое. Глаза Маковецкой полезли на лоб.
– Я, – пробормотала она, – все вам верну. За год, с каждой зарплаты.
– Дурочка, – главный редактор жизнерадостно рассмеялась, – это твои деньги!
– Не понимаю.
– Премия, – она подмигнула, – за хорошую работу.
Инна не отвечала, силясь понять, что происходит. Покрутила в руках конверт, взглянула на затейливый шрифт на обороте и обомлела. «Элитный Дом»? Конверт тут же выскользнул из ослабевших пальцев и шлепнулся на стол.
– Я думала, ты давно поняла, – Лада хмыкнула, – ладно, забирай и иди! Только не забудь про разворот для них в следующий номер.
– Нет…
– Брось, – Лада сверкнула глазами, – терять тебе нечего. И выхода нет. Деньги скоро отдавать?
– В выходные.
– А дело-то в чем?
– Сашка на мотоцикле въехала в «Мерседес», – Инна говорила заторможенно, мысли метались.
– Так они не отстанут, поверь! – голос Лады звучал уверенно. – А вдруг хозяин бандит? Дилан около моего подъезда задел «БМВ», так ему врезали как следует за то, что денег при себе нет, а потом счетчик включили. И он…
Инна не слышала – слишком сильно стучала кровь в пылавших огнем висках. Она приложила к горячему лбу влажную ладонь.
– Не могу, – четко произнесла она.
Лада, прерванная на полуслове, долго молчала, глядя на Инну.
– Дело твое, – она положила длинные пальцы, украшенные бриллиантами, на конверт и потянула его к себе, – тогда все оставляем как было. Делай материал и размещай. А вообще, жаль, что ты своей игрой в порядочность ставишь всех под удар.
– С чего вы взяли?!
– С того, – Лада безразлично отвернулась.
Инна сидела, намертво вцепившись в шершавые подлокотники кресла, а Лада делала вид, что разговор для нее окончен.
– Неназываемый все узнает.
– Маковецкая, – Лада безнадежно махнула рукой, – такое ощущение, что ты ослепла, а заодно оглохла. Больше никто к нему не пойдет!
– Суслов, кажется, знает.
– Ерунда, – Лада хмыкнула, – любимую женщину он не предаст.
– Вы с ним… – Инна не поверила ушам.
– Это он с тобой! – Лада рассмеялась. – Точно, слепая.
– А…
– Не будь дурой, – перебила она, – мать ты, в конце концов, или нет?! Подумай о Сашке.
Инна протянула руку к конверту, согнула его пополам и засунула в свой карман.
– Можно я поеду домой? – прошептала Маковецкая севшим голосом. – Там Сашка одна.
– Валяй!
…Горячий конверт жег ей бедро через сумку и через шубу. Инна бежала к метро и думала только о том, как быстрее избавиться от доказательства собственной вины. Какого черта она не взяла ни адреса, ни телефона хозяина машины? Уже сегодня могла бы отдать ему все. Деньги, которые всучила ей Лада, плюс ее собственная заначка на черный день – как раз нужная сумма. И забыть. Уж это-то она научилась делать!
В битком набитом вагоне метро Инна стояла, глядя в одну точку. Состав качнулся, остановившись на станции, и до Инны вдруг дошло. Деталь за деталью, словно озаренная светом рампы, в ее голове складывалась нехитрая схема, выстроенная Ладой. А ведь она, идиотка, уже не первый год помогает начальнице, во всем веря ей на слово, повинуясь каждому слову! Так вот что понял Суслов! А она, безмозглая, не распознала, пока под нос ей не сунули взятку и не предложили открытое соучастие! Лада права – она ослепла, оглохла, и уже очень давно.
Ноги разъезжались на подтаявшем, а затем намертво замерзшем снегу, превратившем асфальт в ледяную горку. Тропинка шла под уклон, и прохожие жались друг к другу, время от времени хватаясь за полы чужой одежды, чтобы не упасть. Инна вспотела, напряженно переставляя ноги и каждую секунду готовясь растянуться во весь рост. Она уже представила себе, как летит и разбивает нос, а кровь брызжет во все стороны, расписывая снег, как вдруг зазвонил телефон. Понимая, что попытка извлечь мобильный из сумки приведет к катастрофе, Инна шагнула с тропинки в снег и увязла по самые колени. Пусть! А вдруг это Саша?
– Алло?
– Инусик, – услышала она веселый Любин голос, – куда ты пропала?!
– Люба! – с досадой проговорила она. – Ты меня в сугроб загнала!
