Едва она вышла из ванной комнаты, как зазвонил телефон. Сначала Светочка поздравила, потом папа.
Следом отметился Суслов, уже навеселе: без умолку травил анекдоты.
– Все-все, последний, – радостно вопил он в трубку. – Американский журналист берет интервью у английского писателя, и мой нерадивый коллега кладет перед ним ноги на стол. «Вас не смущает моя привычка?» – спрашивает нахал. «Нет, что вы, – говорит твой интеллигентный коллега, – можете положить на стол все четыре ноги»!
Инна смеялась, а он не желал угомониться, все болтал и болтал.
– Теперь точно последний. Слушай! Через несколько дней после свадьбы Изабель звонит своей матери. «Никогда больше не выйду замуж за журналиста! – плачет она. – Он опубликовал в газете мои любовные письма к нему!» Рассудительная мамаша давай утешать: «Не надо волноваться, милая. Это должно тебе льстить». – «Но, мама, – пуще прежнего ревет Изабель, – он опубликовал их в колонке юмора!»
– С наступающим тебя, Мишка! – пыталась закончить хохочущая Инна бесконечный разговор. – Желаю тебе встретить свою Изабель!
– Драгоценная моя женщина, – он сразу же загрустил, – я встретил, да она не дается. Пусть в Новом году сбудутся все ее, в смысле, твои мечты!
– Что ты сказал?
– Забудь!
Потом позвонила Танечка, Влад, еще пара знакомых. И все они, как один, задавали вопрос: «Когда выйдет книга? Суслов сказал, шедевр! Где купить?»
От этих слов и пожеланий «творческих успехов и личного счастья» в Новом году на душе становилось светло, как в летний солнечный день. Как только телефон смолк, Инна начала накрывать на стол – шампанское, конфеты – и наряжать снятую, наконец, с антресолей елку. И с чего она взяла, что хочет упустить такую важную ночь? Недаром же говорят, как встретишь год…
Очередной звонок заставил ее отложить мишуру и подбежать к телефону.
– Инусик, с наступающим Новым годом!
Если бы не это смешное имя, которым Люба называла ее со студенческих лет, Инна ни за что бы не узнала голос подруги – таким расстроенным, даже убитым он был.
– И тебя…
– Счастья, здоровья, успехов, – тараторила Люба, словно боялась сделать паузу, – пусть Сашенька только радует, пусть на работе все складывается! Ты у нас девушка талантливая, обязательно сделаешь грандиозную карьеру…
– Люба, остановись, – Инна засмеялась, – ты там что, по шпаргалке читаешь? Работу вычеркни. Я ушла.
– Как это «ушла»?! – Голос подруги испуганно замер.
– Уволилась две недели назад, – весело сообщила она, – сделала себе подарок на Новый год.
– И? – то ли икнула, то ли спросила Люба, а после затянувшейся паузы добавила: – Что будешь делать?
– Как что, – Инна опешила: кто угодно мог задать этот вопрос, но только не редактор, заключивший с ней же контракт, – писать!
– А деньги?
– Пока обойдусь гонорарами, дальше посмотрим.
В трубке повисла мертвая тишина. Инна ждала, когда Люба хоть что-нибудь скажет, и в итоге не выдержала.
– Что случилось, ты можешь сказать?
– Я думала… хотела, – мямлила она, – в общем, я тебе второго числа позвоню. Праздник сегодня!
– Говори, – не своим голосом потребовала Инна.
– В общем, Инусик, ты только не расстраивайся. Это все временно, ситуация рано или поздно изменится. Просто пока… сейчас, – она замолчала, а потом решилась, – мы не можем тебя издать.
Инна ничего не ответила: не могла заставить губы пошевелиться.
– Распоряжение главного редактора. Не та финансовая ситуация. Падающий рынок. Прости, силы свои мы не рассчитали.
– Не понимаю…
– Ты ни при чем, – поторопилась заверить Люба, – ты молодец! После правок романы великолепны: не оторваться. Еще станешь как Джоан Роулинг, главное, не прекращай писать.
– Спасибо…
– Я не хотела говорить тебе до Нового года, – в голосе подруги звучала мука, – думала, потом, после праздников.
– Правильно, что сказала. Все нормально, – бормотала Маковецкая как автомат, – не думай обо мне. Хорошего Нового года! Счастья, здоровья, любви!
Инна попрощалась и нажала отбой, почувствовав, как ком в горле душит ее. Древней старухой прошаркала в ванную комнату, открыла кран с холодной водой и подставила под струю руки. Она прикладывала ледяную ладонь к пылающему лбу, блокируя слезы, и бормотала: «Все кончено».
Ей стало душно в квартире, она кое-как оделась, захлопнула за собой дверь и вышла на улицу. Встала, ошалевшая, посреди праздничного безумства. Всюду взрывались петарды, бабахали фейерверки, искрились бенгальские огни. Не понимая, что делает, не разбирая дороги, она поплелась к метро.
Пустые вагоны, пересадки, гулкие переходы. Только здесь, под землей, она сумела спрятаться от орущей в восторге толпы и пугающих взрывов. Плутая по вагонам и лестницам подземелья – не могла остановиться и присесть даже на секунду, – она вдруг очутилась на станции Игоря. Огляделась изумленно и стала подниматься по эскалатору вверх.
Она знала наверняка, что он дома: на Новый год всегда ждал приезда бывшей жены с сыном. Готовился заранее, покупал подарки, заказывал шикарный стол из модного ресторана. Но Алла, со свойственной ей капризностью и сменами настроения, поступала как заблагорассудится. Если с личной жизнью на текущий момент все было хорошо, она не торопилась тащить сына в Россию, к бывшему мужу. Встречала Новый год в своем шикарном доме на Майами. Или еще где-то – мало ли на свете прекрасных мест. Но чтобы обеспечить себе запасной аэродром на новогодние праздники, Игоря она ни о чем заранее не предупреждала. Он каждый год готовился к приезду семьи и ничего больше не планировал.
Инна знала о сыне Игоря очень немного и лишь с его слов: хороший мальчик, шестнадцать лет, прекрасно учится в колледже. Понимая, какой болезненной темой стала для него разлука с ребенком, она никогда не задавала лишних вопросов и даже старалась, хотя это было сложнее всего, не заводить разговоров о Саше. Да, есть дочь. Хорошая девочка. Пятнадцать лет. Вот и все. Понимала, что если он захочет, то обо всем расспросит сам, а если нет – навязывать свою жизнь или влезать на его территорию нетактично. Да и не хотела она торопить события. Вот Сашка повзрослеет, заживет своей жизнью, может быть, и Игорь к тому времени решит что-нибудь изменить.
Дойдя до подъезда Варшавского, Инна набрала номер квартиры на домофоне. Дверь моментально открылась: ни гудков, ни вопросов. Словно хозяин сидел у порога и ждал.
Дрожа от холода и страха, она вызвала лифт. Поднялась на пятнадцатый этаж и остановилась в нерешительности напротив двери, которая была знакома ей до мельчайших деталей. Инна смотрела на узоры дерева, на причудливую ручку, эскиз которой набросал сам Игорь, и не решалась позвонить. Перед ее глазами ручка сама дернулась, поползла вниз, и дверь распахнулась.
