Ненадолго отключившись и проспав всего пару часов, ранним утром девочка снова заняла свой пост. Сначала во дворе было пусто, потом собралась веселая малышня – играли в снежки, лепили снеговиков. Вокруг них кудахтали мамашки, на которых Мака не хотела даже смотреть. После обеда на улицу вышли ребята постарше, уже без родителей. Они возводили крепости, устраивали грандиозные войны, орали как резаные. А к вечеру появились ее ровесники: те, чьи родители из всех развлечений могли позволить себе только сидение на диване перед телевизором. Подросткам занять себя было нечем: они слонялись от одной беседки к другой, выискивая укромные уголки, и, собравшись в небольшие стаи, курили сигарету за сигаретой, сплевывая в снег.
Когда тьма стала густой – фонари во дворе расколотили еще в новогоднюю ночь, – Мака переставала видеть, что происходит, но по взрывам хохота догадывалась о том, что уже куплена водка и кто-то, проявив таланты добытчика, принес траву или другую гадость. Откуда они это брали, Мака понятия не имела, зато прекрасно знала, что сигареты и любой алкоголь ее одноклассникам продают в ближайшем супермаркете. И вообще где угодно.
Постепенно и гогот стих, а Маке стало так страшно, что она и сама уже готова была напиться: лишь бы не думать, не чувствовать.
Ближе к полуночи в дверь раздался звонок, и Мака подпрыгнула на месте от ужаса. Обливаясь холодным потом, она подкралась на цыпочках к двери и заглянула в глазок. На площадке топтался Фил. Она решила не открывать – надоел со своими проблемами!
Но через несколько минут звонок повторился. Разозленная, она бросилась к двери, чтобы раз и навсегда избавиться от жалкого зануды, и уже начала открывать замок, когда решила все-таки посмотреть в глазок. Онемевшие руки застыли над ручкой: перед ней возникло расплывчатое лицо квадратного мужика – хозяина «Мерседеса». В страхе Мака попятилась.
После появления «бандита», как она мысленно окрестила его из-за жуткой физиономии, девочка выключила в квартире свет и плотно завесила окна. Пусть думает, что никого дома нет. Мало ли: уехали за границу, гостят у бабушки, торчат в каком-нибудь санатории. Что угодно! Лишь бы ни с кем не встречаться.
Мака теперь пугалась даже шорохов, вздрагивала от любого неясного звука в соседней квартире, сердце падало в пятки от гулких шагов на лестничной клетке. Ей всюду мерещились убийцы и воры.
В три часа ночи, когда страх стал невыносимым, она набрала Игоря. Варшавский долго не брал трубку, потом проворчал недовольно «Алло!». Странно, что в такое время она его не разбудила.
– Новости есть? – пролепетала Мака.
– Никаких.
– А маму начали искать?
– Да.
– Как твои дела? – Мака боялась, что он повесит трубку, и всеми силами старалась его удержать.
– Нормально.
– Скучаешь?
– Где твоя бабушка? – не выдержал он допроса. – Почему ты не с ней?
– Она считает, это я во всем виновата.
– Ну и что?
– Не хочет меня видеть. И деду запретила.
– Потрясающий бред!
– Как мне теперь жить? – не выдержала Мака и начала реветь в три ручья.
– Ждать, – нервно бросил он, – ты не маленькая.
– Я боюсь!
– Нечего бояться! Будет страшно – звони, – возразил он сам себе и распрощался.
На следующий день на домашнем телефоне начали раздаваться звонки. Мака с ужасом поднимала трубку – боялась, что позвонит тот бандит, – и ждала, когда человек что-то скажет. Каждый раз надеялась, что услышит мамин голос! Но сначала дед беспокойным шепотом – прятался от жены – спрашивал, все ли в порядке. Потом позвонил дядя Миша Суслов, просил пригласить к телефону Инну. Этот худой длинноволосый тип, мамин коллега, который иногда «по-дружески» забегал к ним в гости, а на самом деле ухлестывал за Инной, никогда Маке не нравился. У него были такие тощие запястья, что, казалось, густые черные волосы растут прямо из костей.
Мака соврала ему, что мама уехала погостить к родственникам и вернется в конце недели. По правде сказать, она и сама тут же с радостью в это поверила, а Суслов, получив информацию, тут же повесил трубку: они никогда друг с другом не ладили.
Потом телефон снова зазвонил, раздался голос тети Любы.
– Сашенька, – забеспокоилась она, – ты что, дома одна?
– Нет, – соврала девочка, – с бабушкой.
– С мамой точно все в порядке?
– Да.
– Пусть позвонит, когда вернется!
– Угу.
– И если что, – спохватилась она, – звони мне сама. Давай телефон продиктую!
Мака послушно записала номер тети Любы в блокнот.
– Готово.
– Надолго она уехала?
– Надолго, – буркнула Мака, не подумав, и осеклась.
В трубке повисла пауза.
– Куда, ты не знаешь?
– Я понятия не имею, – Мака занервничала, – ничего не знаю!
– Не переживай. – По голосу тети Любы девочка слышала, что сама она занервничала не на шутку. – Наверное, у мамы появились срочные дела.
– Наверное, – пробурчала она.
– Дай мне свой мобильный, пожалуйста.
– Мамин старый телефон у меня, – созналась Мака, – вы его знаете.
К вечеру в ванной комнате перегорела лампочка. Как ни пыталась Мака снять плафон, ничего у нее не вышло. Пришлось мыться на ощупь. После этого выяснилось, что в доме закончились продукты. Она съела все яйца – только их и умела готовить: то яичницу, то омлет. Прикончила консервы, колбасу, хлеб. Выпила молоко. В морозилке остались две синие, насквозь промороженные курицы и такой же заледенелый кусок мяса, но Мака понятия не имела, что с этим делать. Равно как и с крупой, которая хранилась в кухонном шкафу. Она хотела посмотреть в Интернете рецепты – хотя бы обычной гречневой каши, – но выяснилось, что связь отключили за неуплату. Деваться было некуда: нужно выйти из дома и пополнить запасы, заплатить за Интернет – знать бы еще, как это делают! – но Мака боялась покинуть убежище. Ей казалось, что все вокруг знают: за нее теперь некому заступиться. И каждый, начиная с хозяина «Мерседеса», заканчивая подзаборным алкашом, воспользуется ситуацией.
Промучившись с полчаса сомнениями и почувствовав, что голод сильнее страха, она наконец решилась: оделась, взяла в серванте мамину карту и уже стала надевать сапоги, когда услышала на лестничной клетке гул голосов. Заглянула в глазок и застыла, прилипнув к двери. Возле ее квартиры топтались трое взрослых мужчин: один абсолютно лысый, с приплюснутым носом. Второй с коротким ежиком на голове. Третий – тот самый бандит, хозяин «Мерседеса». Только сейчас Мака заметила, как сильно он похож на квадратную деревянную куклу.
– Соседи разъехались, я проверял, – произнес он гулким басом.
– А Маковецкая твоя точно дома?
