Звук теперь превратился в многоголосые стоны, изредка
нарушаемые вскриками. Все они, казалось, поддерживались жутким протяжным воем —
выл один голос, но такой мощный, что, казалось, отдавался в голове Гариона,
заглушая всяческие мысли.
Господин Волк вдруг поднял руку. Гарион соскользнул с седла,
почти в отчаянии уставясь под ноги. Что-то мелькало вокруг, но он изо всех сил
старался не смотреть.
Тогда тетя Пол заговорила, голос у неё был спокойный,
ободряющий.
— Встаньте в круг, — сказала она, — и
возьмитесь за руки. Ничто не сможет войти в круг, и вы будете в безопасности.
Дрожа, Гарион протянул руки. Кто-то взял его за левую руку,
кто — он не знал, но вдруг почувствовал, что это крохотная ладошка и
принадлежит она Се'Недре.
Тетя Пол стояла в середине круга, и Гарион вдруг ощутил, что
сила её присутствия омывает их всех. Где-то за пределами круга он чувствовал
господина Волка. Старик что-то делал, и это что-то слабыми волнами пробегало по
жилам Гариона и отдавалось в его мозгу быстрой чередой знакомых ревущих звуков.
Жуткий одинокий вой сделался громче, настойчивее, и Гарион
ощутил приближение паники. Ничто не поможет. Они все сойдут с ума.
— Ш-ш, — услышал он голос тети Пол и понял, что
голос этот раздается в его мозгу. Паника улеглась, сменившись странной,
умиротворяющей апатией. Глаза его отяжелели, вой сделался тише. Потом,
окутанный блаженной теплотой, он почти сразу погрузился в глубокую дрему.
Глава 5
Гарион не мог потом точно вспомнить, когда именно мозг его
воспротивился мягкому принуждению тети Пол, направлявшей его все глубже и
глубже в спасительную бессознательность, но, по-видимому, почти сразу.
Неуверенно, словно поднимаясь из глубины, он выплыл из сна и понял, что идет
вместе с остальными к лошадям, неуклюже переступая одеревеневшими ногами. Он
взглянул на спутников и увидел, что лица у них пустые, отрешенные. Он вроде бы
слышал шепот тети Пол — «спите, спите, спите», но шепот этот не имел над ним
власти.
Вместе с тем он сознавал, что все не совсем так, как обычно.
Хотя мозг его бодрствовал, тело спало. Он смотрел на все в спокойной,
просветленной отрешенности, не замутненной никакими чувствами, столь часто
сеявшими неразбериху в его мыслях. Он знал, что наверняка обязан сказать тете
Пол, что не спит, но по какой-то неясной причине не стал этого делать.
Спокойно он начал перебирать мотивы и соображения,
заставившие его промолчать, стараясь выделить ту главную мысль, которая и
определила решение. В этих поисках он и наткнулся на тихий уголок, где
пребывало другое сознание. Гарион почти ощутил его желчное удовольствие.
— Ну? — молча спросил его Гарион.
— Я вижу, ты наконец проснулся, — сказало ему
другое сознание.
— Нет, — довольно педантично поправил
Гарион, — часть меня, я полагаю, спит.
— Это та часть, которая мешает. Теперь мы можем
поговорить. Нам надо обсудить кое-что.
— Кто ты? — спросил Гарион, рассеянно повинуясь
указанию тети Пол сесть на лошадь.
— У меня нет настоящего имени.
— Ты отделен от меня, так ведь? Я хочу сказать, ты не
просто другая часть меня?
— Нет, — отвечал голос, — мы совершенно
отдельны. Лошади шагом двинулись по лугу, следуя за тетей Пол и господином
Волком.
— Чего ты хочешь? — спросил Гарион.
— Я должен направить события в то русло, каким им
надлежит следовать Я занимаюсь этим уже очень давно.
Гарион попытался это осмыслить. Вой становился громче, стоны
и вскрики отчетливее. Туманные, отрывочные видения возникали в воздухе и
неслись над травой к лошадям.
— Я помешаюсь, не правда ли? — спросил Гарион с
некоторым сожалением. — Я не сплю, как другие, и призраки сведут меня с
ума, так ведь?
— Сомневаюсь, — отвечал голос. — Ты увидишь
кое-что, чего бы тебе лучше не видеть, но не думаю, чтобы это помутило твой
рассудок. Ты даже можешь узнать о себе что-то такое, что тебе впоследствии
пригодится.
— Ты очень стар, да? — спросил Гарион, как только
эта мысль пришла ему в голову.
— Это слово по отношению ко мне не имеет никакого
смысла.
— Старше моего деда? — настаивал Гарион.
— Я знал его ребенком. Быть может, тебе приятно будет
узнать, что он был еще упрямее тебя. Мне потребовалось много времени, чтобы
направить его в нужную сторону.
— Ты делал это, находясь в его мозгу?
— Естественно.
Гарион заметил, что его лошадь идет прямо через одно из
туманных видений, возникшее перед ней.
— Значит, он знает тебя — то есть то, что ты был в его
мозгу?
— Он не знает, что я там был.
— Я всегда знал, что ты здесь.
— Ты — иное дело. Об этом нам и надо поговорить.
Вдруг в воздухе прямо перед лицом Гариона возникла женская
голова. Глаза её были вытаращены, рот перекошен беззвучным криком. Обрубок шеи
кровоточил, капли крови исчезали в никуда.
— Поцелуй меня, — прохрипела голова. Гарион закрыл
глаза, лицо его прошло сквозь голову.
— Видишь, — заметил голос как бы между
прочим, — это не так страшно, как ты воображал.
— Почему я — иное дело? — осведомился Гарион.
— Кое-что предстоит сделать, и сделать тебе. Все
остальные были только подготовкой.
— Что именно я должен сделать?
— Узнаешь, когда придет время. Если узнаешь слишком
рано, то можешь испугаться. — Голос сделался сухим и строгим. — Тебе
и без того придется непросто.
— Почему мы говорим об этом сейчас?
— Тебе надо знать, зачем ты должен это сделать. Это может
помочь тебе, когда придет время.
— Хорошо, — согласился Гарион.
— Очень-очень давно случилось нечто, чему не следовало
случаться, — начал голос внутри его мозга. — Вселенная возникла по
определенной причине и постепенно двигалась к намеченной цели. Все шло, как и
должно было идти, как вдруг произошло нечто неправильное. Это был пустяк, но
произошел он в должное время и в должном месте — вернее будет сказать, в
недолжное время и в недолжном месте. В любом случае он изменил ход событий.
Тебе понятно?
