Глаза её вновь устремились на Гариона. Мальчик, очень серьезный,
тихо сидел в углу каюты. Она подумала, что, может быть, именно его серьезность
возбуждает её любопытство и заставляет постоянно смотреть на него. Другие
мальчики, которых она знала — вельможи и дети вельмож, — всегда старались
быть обворожительными и остроумными. Гарион никогда не старался шутить с ней
или говорить умные вещи, чтобы её развлечь. Она не знала, как к этому
относиться. Неужели он так неотесан, что не знает, как ему положено себя вести?
Или знает, но не хочет стараться? Мог бы попытаться — хоть иногда. Как ей себя
с ним держать, если он по-прежнему не захочет ей потворствовать?
Она резко напомнила себе, что сердится на него. Он сказал,
что королева Солмиссра — самая красивая женщина, какую он когда-либо видел. Еще
рано забывать эти дерзкие слова. Она непременно заставит его помучиться за этот
оскорбительный промах. Пальцы её рассеянно играли ниспадающими на щеки кудрями,
глаза сверлили лицо Гариона.
На следующее утро пепел, падавший вследствие сильного
вулканического извержения где-то в Ктол Мергосе, немного рассеялся, так что
вновь стало можно выходить на палубу. Заросли по берегам реки все еще скрывала
пыльная мгла, но воздух был уже достаточно чист, чтобы дышать. Се'Недра с
радостным облегчением выбралась из душной каюты под палубой.
Гарион по обыкновению сидел на носу корабля, увлеченно
беседуя с Белгаратом. Се'Недра несколько отрешенно отметила, что он с утра не
причесался. Она подавила возникшее тут же желание вытащить гребень и исправить
это упущение. Вместо этого она с напускным безразличием прошествовала к борту,
откуда могла слышать разговор, не подавая виду, что подслушивает.
— … он всегда был здесь, — говорил Гарион
деду. — Он говорил со мной говорил, что я веду себя по-детски или глупо и
все такое. Мне кажется, он в уголке моего мозга сам по себе.
Белгарат кивнул, рассеянно почесывая бороду здоровой рукой.
— Похоже, он совершенно не принадлежит тебе, —
заметил он. — Этот голос, который ты слышишь, он что-нибудь еще делает?
Помимо того, что говорит с тобой?
Гарион задумался.
— По-моему, нет. Он говорит мне, что я должен делать,
но я так понимаю, что делать должен я сам. Когда мы были во дворце Солмиссры, я
думаю, он вынул меня из моего тела, чтобы я поискал тетю Пол. — Он
нахмурился. — Нет, поправился он. — Когда я остановился и подумал об
этом, он сказал мне, как сделать это, но сделал я сам. Когда мы вышли из тела,
я почувствовал его рядом с собой — впервые случилось так, что мы были отделены
друг от друга. Правда, я не видел его. Это заняло-то всего несколько минут. Он
велел Солмисре все уладить и не выдавать, что мы делали.
— Ты многое сделал с тех пор, как расстался со мной и с
Силком, так ведь? Гарион угрюмо кивнул.
— По большей части это было просто ужасно. Я сжег
Эшарака. Ты знаешь?
— Твоя тетка мне рассказала.
— Он ударил её по лицу, — сказал Гарион. — Я
хотел за это убить его кинжалом, но голос велел мне поступить иначе. Я
дотронулся до него рукой и сказал: «Гори!» Вот и все — просто «гори», и он
загорелся. Я хотел потушить его, но тетя Пол сказала, что это он убил моих мать
и отца. Тогда я сделал пламя еще горячее. Он молил меня потушить, но я не
стал. — Гарион поежился.
— Я пытался предупредить тебя, — мягко напомнил
ему Белгарат. — Я ведь говорил, что впоследствии это тебе совсем не
понравится.
Гарион вздохнул.
— Надо мне было слушать. Тетя Пол говорит, что если ты
раз использовал это… — Он запнулся, ища слово.
— Эту силу? — предположил Белгарат.
— Да, — согласился Гарион. — Она говорит, раз
использовав, ты уже не забудешь и станешь делать это снова и снова. Лучше бы я
все-таки ударил кинжалом. Тогда это, то что во мне, не вырвалось бы на волю.
— Ты знаешь, что ты не прав, — совершенно спокойно
сказал ему Белгарат. Тебя уже несколько месяцев распирало, и ты, сам того не
ведая, только на моей памяти воспользовался этим раз пять-шесть.
Гарион недоверчиво уставился на него.
— Помнишь того сумасшедшего монаха за переправой в
Толнедре? Когда ты коснулся его, поднялся такой шум, что я думал, ты его убил.
— Ты сказал, это сделала тетя Пол.
— Я солгал, — беспечно признался старик. — Я
делаю это довольно часто. Главное, чтобы у тебя всегда была эта способность.
Рано или поздно она должна была проявиться. Я не стал бы так горевать из-за
того, что ты сделал с Эшараком. Может быть, это было несколько необычно — не
то, что я бы сам сделал, — но в конечном счете справедливо.
— Значит, так будет всегда?
— Всегда. Боюсь, это так.
Принцесса Се'Недра испытывала некоторое самодовольство.
Белгарат только что подтвердил то, что сама она говорила Гариону. Если б
мальчик перестал упрямиться, его дед, его тетя и, конечно, сама принцесса — все
они гораздо лучше знают, что правильно и что для него лучше, — почти без
труда направили бы его жизнь в нужное русло.
— Давай вернемся к этому твоему голосу, —
предложил Белгарат. — Я должен знать про него больше. Мне бы не хотелось,
чтобы в твоей голове находился враг.
— Это не враг, — заметил Гарион, — он на
нашей стороне.
— Так кажется, — заметил Белгарат, — а то,
что кажется, не всегда верно. Мне было бы гораздо спокойнее, если бы я знал, что
это такое. Не люблю неожиданностей.
Принцесса Се'Недра тем временем глубоко погрузилась в свои
мысли. Где-то в её хитрой маленькой головке вырисовывалась идея — идея,
открывающая весьма любопытные возможности.
Глава 2
Путешествие до порогов на Змеиной реке заняло большую часть
недели. Хотя жара по-прежнему стояла невыносимая, они уже немного к ней
попривыкли. Се'Недра почти все время проводила на палубе с Полгарой,
демонстративно не замечая Гариона. Тем не менее она частенько бросала на него
взгляды, стараясь различить хоть какие-нибудь признаки мучений.
