— Мы должны снять судно с рифа, причем до того, как
скалы изрешетят днище.
— Но риф — это единственное, что поддерживает корабль,
Белгарат! — возразил кузнец. — Если мы снимем судно со скал, то
моментально потонем.
— Значит, нам надо пристать к берегу. А ну-ка подойдите
сюда, вы оба!
Гарион и Дарник подошли к рулю, а старик крепко взялся за
румпель. Он подергал за него несколько раз и выругался.
— Не действует. — Старик глубоко вздохнул, беря
себя в руки, и повернулся к Гариону и Дарнику. — Мы сделаем это! Все
вместе, одновременно! Но если начнем раскачивать посудину, то лишь ускорим
конец.
Старик смахнул с лица соленые брызги, смешанные с дождем, вглядываясь
в берег, отчетливо видимый не далее чем в миле от злополучного судна.
— Что ж, попытаем счастья. Левый берег не слишком
хорошо защищен, к тому же даже отсюда хорошо видны скалы, но туда ближе всего.
Дарник перегнулся через борт, всматриваясь в кипящую пену.
— Мы крепко засели, Белгарат, — мрачно сообщил
он. — Скорость — вот наша единственная надежда. Как только мы снимем
посудину с рифов, она начнет тонуть. Нам придется толкать ее к берегу как можно
быстрее, а без руля будет очень трудно управлять судном.
— А у нас есть другой выход? — спросил Белгарат.
— Мне на ум ничего не приходит.
— Тогда за дело. — Старик оглядел
спутников. — Вы готовы?
Гарион и Дарник одновременно кивнули, потом выпрямились,
сосредоточились и принялись собирать волю в кулак. По всему телу Гариона
побежали знакомые мурашки, он напрягся, с трудом сдерживая рвущуюся наружу
силу.
— Пора! — отрывисто скомандовал Белгарат.
— Подъем! — хором сказали все трое.
Пробитое во многих местах днище корабля с громким скрипом и
треском стало медленно подниматься из белых бурунов.
— Туда! — крикнул Белгарат, указывая рукой в
сторону берега.
Гарион всей силой своей воли толкал судно прочь от коварных
рифов. Корабль вздрогнул, высвобождаясь, и тотчас же ушел в воду по самую
корму, но затем, сперва медленно, а потом все быстрее и быстрее, заскользил
вперед. Даже сквозь свист ветра Гарион слышал шум воды, омывающей борта, —
да, они двигались к спасительному берегу!
Прибрежное течение подхватило неуправляемое судно и стало
швырять из стороны в сторону, грозя выбросить на камни.
— Держите корабль прямо! — кричал Белгарат. На лбу
старика вздулись вены, челюсти его были плотно сжаты.
Гарион мужественно боролся. Покуда судно двигалось
достаточно быстро, вода не заливалась в пробоины, но он прекрасно понимал:
стоит чуть сбавить скорость — и последствия будут фатальными. Море тотчас же
поглотит их всех. Гарион силился не дать судну сбиться с курса, одновременно
толкая его к берегу.
Еще триста ярдов… Обливаясь потом, Гарион вглядывался в
пенную полосу прибоя, бьющегося о каменистый берег.
Двести ярдов. Вот уже слышен шум прибоя.
Сто ярдов до берега. Уже чувствуется, как мощная волна
подхватила корабль.
Едва киль коснулся песчаного дна, а волна прибоя отхлынула,
раздался ужасный, раскатистый треск откуда-то из самого сердца корабля — они со
всего размаху налетели на громадный валун, скрытый под тонким слоем песка. И
снова Гариона швырнуло лицом вниз на палубу, да так, что у него помутилось
сознание.
Вода вокруг корабля кипела, треск делался все громче, но они
были уже в безопасности. Киль растерзанного судна прочно увяз в прибрежном
песке. Морщась от боли, Гарион поднялся на ноги, чувствуя себя вконец
вымотанным. Тут палуба под его ногами вздрогнула, и из трюма послышался еще
более громкий треск.
— Полагаю, налетев на камень, мы сломали киль, —
дрожащим голосом сказал Дарник. Лицо кузнеца посерело от усталости, его
трясло. — Лучше поскорее всем сойти на берег.
Белгарат тяжело поднялся — во время удара он тоже не устоял
на ногах. На скуле у него темнел приличный синяк, а лицо было мокрым от морской
воды и пота.
Глаза его пылали гневом. Он вполголоса бранился. И вдруг
гнев его как рукой сняло.
— Лошади! — воскликнул он. — Надо поскорее
вывести лошадей!
Но кузнец уже огромными прыжками несся к люку, ведущему в
трюм.
— Пусть Тоф поспешит — я не справлюсь один! — на
ходу кричал он. — Надо спасать коней!
— Гарион! — рявкнул Белгарат. — Пусть все
побыстрее выбираются из кают и сходят на берег! Не думаю, что у нас есть время
— судно вот-вот расколется пополам!
Они стали пробираться, осторожно ступая по мокрой
палубе, — соленые брызги слепили их, дождь хлестал им прямо в лица. Но вот
они нырнули в кают-компанию.
Там все гудело и трещало — море неумолимо делало свое черное
дело.
Внутри царило нечто невообразимое. От двух чудовищных ударов
— вначале о риф, а затем о предательский валун — почти вся мебель, привинченная
к полу и стенам, отлетела и теперь валялась повсюду, разбитая вдребезги.
Треснувшие балки грозили вот-вот обрушиться, все оконные рамы выворотило, а в
зияющие отверстия хлестала соленая вода.
Сенедра и Прала прижимались друг к дружке и выглядели
насмерть перепуганными. Ургит мертвой хваткой вцепился в переборку, словно
ожидал нового удара, а Сади полулежал в углу, прижимая к груди свой красный
кожаный короб.
Полгара же, казалось, была вне себя от злости. Она насквозь
промокла, да и сейчас соленые струи заливали ее платье и волосы, и выглядела
смертельно оскорбленной. Как только Белгарат и Гарион вошли, она воскликнула,
обращаясь к старому волшебнику:
— Что ты на сей раз натворил, старик?
— Мы налетели на риф, Полгара, — ответил
он. — В трюм хлынула вода, и мы вынуждены были править к берегу.
Полгара некоторое время осмысливала услышанное, словно
пытаясь отыскать во всем этом некий подвох.
— Но об этом можно поговорить позже. — Белгарат,
огляделся. — Никто не ранен? Нам надо немедленно сойти на берег.
— Мы в порядке — насколько, разумеется, это возможно
после такой переделки, отец, — раздраженно ответила Полгара. — А к
чему спешка? Насколько я поняла, мы уже на берегу.
— Мы врезались в прибрежный валун и сломали киль. Днище
корабля все еще в воде, и единственное, что держит эту развалину на
плаву, — это смола, еще сохранившаяся в швах. Но это ненадолго. Нам надо
пошевеливаться.
