Лицо отшельника исказила безумная гримаса.
— Не учи меня! — заорал он. — Я бог!
— Навряд ли, — возразила она.
— Так познай же праведный гнев мой! — зарычал отшельник.
Он поднял свой посох, и на конце его появился мерцающий сгусток света. И
внезапно, соткавшись словно из воздуха, появилось чудовище и кинулось на
Полгару. Кожа его была покрыта скользкой чешуей, разверстая пасть полна
огромных клыков, а на огромных лапах сверкали острые, словно иглы, когти.
Полгара вытянула одну руку ладонью от себя, чудище внезапно
остановилось и безжизненно повисло в воздухе.
— Немного лучше, — критически оценила она выходку
отшельника. — Этот несколько более материален.
— Отпусти его! — завыл отшельник, приплясывая в
бессильной ярости.
— Ты и впрямь этого хочешь?
— Отпусти его! Отпусти! Отпусти! — Голос его
сорвался на визг, а приплясывание превратилось в безумный танец.
— Ну, если ты настаиваешь…
Освобожденное чудовище лениво повернулось в воздухе и мешком
свалилось на землю, но тотчас вскочило и с рычанием бросилось на отшельника.
Безумец, опомнившись, направил на него свой посох, и
страшилище исчезло.
— С чудовищами всегда следует обращаться с величайшей
осторожностью, — дружески посоветовала безумцу Полгара. — Никогда не
знаешь, когда они могут напасть на тебя.
Безумные глаза сузились, и острие посоха снова нацелилось на
Полгару. С него слетели несколько сгустков света и помчались прямо на нее.
Она вновь вытянула руку, и сверкающие сгустки, отброшенные
неведомой силой, покатились куда-то в чащу. Гарион взглянул на один из них и
увидел, что в том месте, куда он упал, от сухих игл поднимается дымок. Он
вонзил шпоры в бока коня, Дарник тоже рванулся вперед, с дубинкой наготове.
— Остановитесь, вы оба! — угрожающе прикрикнул на
них Белгарат. — Полгара сама в состоянии о себе позаботиться!
— Но, дедушка, — запротестовал Гарион, — это
же настоящий огонь!
— Делай, что я говорю, Гарион! Ты только собьешь ее с
толку, если вмешаешься.
— Ну, почему ты так упрямишься? — спросила Полгара
безумца, который уставился на нее сверкающими глазами. — Мы всего-навсего
путешественники, просто проезжаем через леса.
— Эти леса мои! — завизжал он. — Мои! Мои!
Мои! — И снова безумно заплясал, потрясая кулаками.
— Ну, теперь ты просто смешон! — сказала Полгара.
Отшельник со сдавленным вскриком прыгнул вперед, и земля
прямо перед ним словно взорвалась, выплюнув языки голубого пламени и клубы
ярко-пурпурного дыма.
— Тебе нравятся такие цвета? — поинтересовалась
Полгара. — Мне по вкусу большее разнообразие.
— Полгара, — нетерпеливо прервал ее
Белгарат. — Может, хватит игр?
— Это не игра, отец, — твердо ответила
Полгара. — Это урок.
Дерево, стоящее ярдах в трех за спиной отшельника, внезапно
наклонилось вперед, обхватило его своими мощными ветвями и снова выпрямилось.
Отшельник беспомощно забарахтался в воздухе.
— Ну как, тебе еще не наскучило? — спросила
Полгара, внимательно глядя на испуганного противника, безуспешно пытающегося
освободиться от ветвей, крепко обхвативших его туловище. — Решай, но
быстро, мой друг. Ты теперь довольно высоко над землей, и мне начинает уже
надоедать все это, а когда совсем надоест, ты можешь упасть.
С громкими проклятиями отшельник, извернувшись, все-таки
высвободился и тяжело упал на глинистую почву.
— Ты не ушибся? — заботливо спросила она.
С утробным рычанием отшельник вновь атаковал ее, на сей раз
выпустив в сторону Полгары облако непроглядного мрака. Но спокойно сидящая в
седле волшебница вдруг вся засветилась голубым светом, который легко оттолкнул
сгусток тьмы.
В безумных глазах отшельника вновь появился хитроватый
огонек. И одна за другой части тела безумца принялись расти — он делался все
больше и больше.
Теперь лицо его было совершенно искажено гримасой безумия, а
огромный кулак с размаху ударил по дереву. Потом он склонился, схватил довольно
толстое бревно и с хрустом переломил его пополам. Более короткий обломок он
отбросил и стал надвигаться на Полгару, потрясая чудовищной дубинкой.
— Полгара! — Белгарат внезапно заволновался. —
Берегись его!
— Я справлюсь, отец, — ответила она. Затем
спокойно взглянула на безумца, который был теперь десяти футов росту. —
Думаю, все зашло достаточно далеко. Надеюсь, бегать ты еще не разучился? —
И она сделала странный жест.
Между нею и противником вдруг появился невероятных размеров
волк — едва ли не с лошадь величиной — и устрашающе завыл.
— Я не устрашусь твоих фантомов, женщина! —
прорычал огромный отшельник. — Я бог и ничего не боюсь!
И тут клыки зверя глубоко вонзились в его плечо. Он с криком
отпрянул, уронив дубинку.
— Убирайся! — закричал он на оскалившегося волка.
Зверь изготовился к прыжку, сверкая клыками.
— Прочь! — вновь крикнул отшельник. Он неловко
взмахнул руками, и Гарион почувствовал, как он напрягает всю свою безумную
волю, чтобы заставить волка исчезнуть.
— Советую тебе поскорее спасаться бегством, —
почти ласково посоветовала Полгара. — Этот волк вот уже тысячу лет ничего
не ел, из чего нетрудно заключить, что он зверски проголодался.
И у отшельника сдали нервы. Он стремглав кинулся в темную
чащу — только костлявые белые ноги сверкали да развевались на ветру спутанные
волосы и длинная борода. Волк ленивой рысью бросился в погоню, угрожающе рыча.
— Счастливого дня! — крикнула вслед ему Полгара.
Глава 25
Полгара совершенно бесстрастно глядела вслед убегающему и
наконец со вздохом прошептала:
— Бедняга.
— Волк поймает его? — тоненьким голоском спросила
Сенедра.
— Волк? О нет, дорогая! Ведь это всего лишь иллюзия.
— Но ведь волк его укусил! Я сама видела кровь.
— А это маленькое наказание, Сенедра.
— Тогда почему ты сказала «бедняга»?
— Потому что он совершенно безумен. Разум его погружен
во мрак и блуждает среди теней и призраков.
