— Нарадас заглотил это целиком. Я привел к нему Белдина
и сказал, что нашел ему человека, который кое-что знает о людях, которых он
ищет. Мы договорились о цене, а потом ваш друг выдал ему на полную катушку.
— И куда же вы направили его? — спросил Белгарат.
— На север. — Белдин пожал плечами. — Я
сказал ему, что видел, как вы стали лагерем у дороги в Арендийском лесу. Будто
бы один из вас заболел, и вы решили подлечить его, а потом двинуться в путь.
— И он ничего не заподозрил? — спросил Шелк.
Дельвор покачал головой.
— Люди начинают подозревать подвох, когда оказываешь
помощь неизвестно из каких побуждений. А я дал Нарадасу все основания верить в
свою искренность, здорово обманув Белдина. Ему Нарадас заплатил за сведения
несколько серебряных монет, сам же я получил гораздо больше.
— Великолепно, — с восхищением прошептал Шелк.
— Есть одна вещь, которую вы должны знать об этом
белоглазом, — заметил Белдин Белгарату. — Он маллорейский гролим. Я
не особо испытывал его, не желая быть раскрытым, но успел понять, что он
обладает большой силой, так что остерегайтесь его.
— А ты узнал, на кого он работает?
Белдин замотал головой.
— Я предпочел отстать от него, как только понял, с кем
имею дело. — Лицо горбуна приняло суровое выражение. — Остерегайся
его, Белгарат. Он очень опасен.
Белгарат тоже посерьезнел.
— Я тоже небезопасен, Белдин.
— Я знаю. Но есть вещи, к которым ты не прибегнешь. А
Нарадас ни перед чем не остановится.
Глава 4
Следующие шесть дней они ехали под все более проясняющимися
небесами.
Холодный ветер прижимал к земле бурые травы по сторонам
дороги, и холмистая равнина южной Арендии выглядела вымершей и увядшей под
холодным голубым небом.
Иногда им попадались деревеньки с домами-мазанками, где
обтрепанный подневольный люд напрягал все свои силы, чтобы пережить еще одну
зиму. Еще реже проезжали они мимо замка какого-нибудь горделивого мимбрийского
барона с огромной каменной башней, откуда тот внимательно наблюдал за своими
соседями.
Великий Западный Путь, как и все прочие дороги Толнедры,
патрулировали императорские легионеры в пурпурных накидках. Попадались Гариону
и его друзьям и редкие купцы, двигавшиеся на север. Лица у них были измученные,
и их сопровождали крепкие наемники, которые всегда держали руку при оружии.
Морозным утром кавалькада достигла реки Аренды, за
сверкающей гладью которой виднелся Вордский лес, что в северной Толнедре.
— Ты хотел остановиться в Bo-Мимбре? — спросил
Белгарата Шелк.
Старик покачал головой.
— Мандореллен и Лелдорин уже, вероятно, сообщили
Кородуллину о том, что произошло в Драснии, и я не расположен тратить
три-четыре дня на болтовню. Хочу как можно скорее добраться до Тол-Хонета.
Перейдя через мелкую реку, Гарион вспомнил одну вещь.
— А мы должны останавливаться на той таможне? —
спросил он.
— Естественно, — ответил Шелк. — Каждый
обязан проходить через таможню, если, конечно, не отъявленный
контрабандист. — Он посмотрел на Белгарата. — Хочешь, я возьму это
дело на себя, когда мы попадем туда?
— Да, только без передержек.
— Ни в коем случае, Белгарат. Единственно, что я хочу,
так это опробовать вот это. — И он показал на свою поношенную одежду.
— А я-то все думал: чем это он руководствовался, когда
подбирал свой гардероб? — сказал Дарник.
Шелк хитро подмигнул ему.
Путники отъехали от реки и вступили в Вордский лес. Деревья
в нем росли на определенном расстоянии друг от друга, кусты были подстрижены.
Они проехали не больше лиги, когда очутились перед выкрашенным в белый цвет
зданием, где расположилась таможня. Один из углов длинного здания хранил следы
недавнего пожара, и красную черепицу на крыше в этом месте подкоптило. Пятеро
неряшливо одетых солдат таможенной службы грелись у костра, потягивая дешевое
вино.
Небритый малый в пятнистой форме и в покрытом ржавчиной
нагруднике кирасы неохотно поднялся со своего места, вышел на дорогу и поднял
пухлую руку.
— Все, приехали, — объявил он. — Слезайте,
лошадей поставьте вон там, возле дома, а сами выкладывайте багаж для досмотра.
Шелк вышел вперед.
— Конечно, сержант, — заискивающе произнес
он. — Нам скрывать нечего.
— А это мы сами посмотрим, — оборвал его небритый,
слегка покачиваясь.
Из здания таможни появился служащий с одеялом, накинутым на
плечи. Это был тот же самый дородный мужчина, с которым они столкнулись
несколько лет назад, когда ехали тем же путем, преследуя Зедара и разыскивая
похищенный Шар. Однако в прошлый раз в его облике сквозило напыщенное
самодовольство, а сейчас на его багровом лице было написано: это человек,
живущий с убеждением, что жизнь крепко подшутила над ним.
— Что вы намерены внести в декларацию? — сухо
спросил он.
— В данной поездке — боюсь, что ничего, ваше
превосходительство, — жалостливо промямлил Шелк. — Мы бедные
путешественники, едем в Тол-Хонет.
Толстяк таможенник некоторое время въедливо рассматривал
маленького Шелка.
— Сдается мне, что мы уже виделись. Вы не Радек из
Боктора?
— Он самый, ваше превосходительство. У вас отличная
память.
— В нашем деле без нее нельзя. Как у вас в Сендарии
сейчас с шерстью?
Лицо Шелка поскучнело.
— Не так хорошо, как хотелось бы. Перед моим отъездом в
Тол-Хонет погода испортилась, и цены упали вдвое против ожидаемого.
— Примите мое сочувствие, — сухо пробормотал
чиновник. — Вы не смогли бы распаковать свои вещи?
— Да там всего-то еда да сменная одежда, — жалобно
пролепетал маленький драсниец.
— Как подсказывает мне опыт, люди иногда забывают, что
везут с собой драгоценные вещи. Открывайте-ка мешки, Радек.
— Как угодно, ваше превосходительство. — Шелк
сполз с лошади и начал распутывать ремни на мешках. — Неплохо бы иметь тут
драгоценности, — печально произнес он, тяжело вздохнув, — но дела в
производстве шерсти давно пошли на спад. Меня, по существу, выбросило на
обочину.
Чиновник несколько минут с ворчанием копался в мешках, ежась
от холода.
