— Война, которая идет на юге, — вот причина.
Никого из моих соотечественников сейчас и калачом не заманишь в
Хтол-Мургос, — объяснил он. — Вот и пришлось мне нанять чужеземцев
себе в помощь.
— Возможно, ты и не врешь, — сказал дагаш ровным
голосом, в котором отсутствовали какие бы то ни было эмоции. Он внимательно
оглядел Сади, оценивая его. — Ты любишь деньги, Усса из Стисс-Тора? —
неожиданно спросил он.
Глаза Сади оживленно засверкали, он принялся потирать руки.
— Почему бы нам не потолковать? Только вот чем могу
служить? И сколько вы намереваетесь уплатить мне?
— Придется тебе обсудить это с моим господином, —
ответил Таджак. — Мне приказано было отыскать отряд работорговцев и
сообщить им, что я могу свести их с человеком, который хорошо заплатит за
необременительную услугу. Заинтересовало тебя это предложение?
Сади помешкал, исподтишка поглядывая на Белгарата, словно
ожидая от него совета.
— Ну? — нетерпеливо произнес Таджак. — Так
тебя это заинтересовало?
— Разумеется, — осторожно ответил Сади. — А
кто твой господин, Таджак? Кто этот благодетель, который хочет сделать меня
богачом?
— Он откроет тебе свое имя и изложит свою просьбу при
встрече — в Кахше.
— В Кахше? — воскликнул Сади. — Но ты не
предупредил, что мне придется ехать туда!
— Я многого еще не успел тебе сказать. Итак, ты
согласен отправиться с нами в Кахшу?
— Есть ли у меня право выбора?
— Нет.
Сади беспомощно развел руками.
«Где находится Кахша?» — едва заметным движением пальцев
спросил Гарион у Шелка.
«Главный город дагашей, их столица. У него дурная
репутация».
— Ну, хорошо, — решительно сказал Таджак. —
Сворачивайте лагерь и готовьтесь тронуться в путь. До Кахши много часов езды, а
полдень — не лучшее время в пустыне.
Солнце было уже высоко, когда отряд выехал из лощины в
окружении воинов Таджака, не спускающих глаз с пленников. В песках разбитые
наголову маллорейцы тянулись цепочками через бескрайние просторы.
— Не попытаются ли они воспользоваться вашими колодцами,
благородный Таджак? — спросил Сади.
— Возможно, и попытаются, да вот только вряд ли им
удастся их отыскать. Мы накрываем наши колодцы каменными глыбами, а все камни в
пустыне на одно лицо.
Воины-мурги, сгрудившиеся у самой подошвы горюй гряды, наблюдали
за позорным отступлением маллорейцев. Приблизившись к ним, Таджак сделал
повелительный жест, и они хмуро расступились.
Когда они проезжали сквозь узкую расщелину, ведущую в
пустыню, Гариону удалось подъехать к Белгарату, и теперь они ехали бок о бок.
— Дедушка, — зашептал он, — что нам делать?
— Поживем и увидим, что из всего этого выйдет, —
ответил ему старик. — Пока же постараемся не выказывать недовольства — по
крайней мере некоторое время.
Отряд выехал в раскаленные, словно сковородка, пески, и Сади
оглянулся на мургов, стоящих у подножий гор.
— Ваши соседи-мурги прекрасно вышколены, — сказал
он, обращаясь к Таджаку. — Удивительно, что они не остановили нас, чтобы
задать нам парочку вопросов.
— Им известно, кто мы такие, — коротко ответил
Таджак. — Они знают, что с нами лучше не связываться. — Он кинул
взгляд на обливающегося потом евнуха. — Лучше было бы тебе держать рот на
замке, Усса. Здесь в пустыне солнце выпивает влагу из человеческого тела очень
быстро, а раскрытый рот лишь облегчает ему эту задачу. Вполне можно доболтаться
до смерти.
Сади с ужасом поглядел на Таджака и крепко-накрепко
захлопнул рот.
Жара делалась невыносимой. На много миль раскинулось
бескрайнее пространство, усыпанное красно-коричневым гравием, лишь кое-где
виднелись темные каменные глыбы да еще россыпи сверкающего белого песка.
Раскаленный воздух дрожал и колыхался. Солнце немилосердно жгло, опаляя голову
и шею Гариона. Хотя он обливался потом, тело высыхало столь стремительно, что
его одежда оставалась совершенно сухой.
Они ехали уже около часа, и вот Таджак поднял руку,
приказывая кавалькаде остановиться. Быстрым жестом он отдал приказ своим
воинам, и пятеро из них исчезли за невысокой каменной грядой, лежащей на северо-востоке.
Вскоре воины возвратились, неся мехи, сделанные из цельных козьих шкур, полные
тепловатой воды.
— Сперва напоите коней, — кратко приказал Таджак.
Потом подошел к каменной гряде, наклонился и поднял с земли пригоршню
ослепительно белого песка. — Протяните каждый правую руку, — велел
он, возвратившись к остальным, и всыпал крупную щепоть песка в каждую из
раскрытых ладоней. — Съешьте это! — приказал он.
Сади осторожно лизнул белое вещество, лежащее на его ладони,
и тотчас же с отвращением сплюнул.
— Исса! — воскликнул он. — Это же соль!
— Съешьте все! — повторил Таджак. — Если вы
не сделаете этого, то погибнете.
Сади уставился на него.
— Солнце вытапливает соль из ваших тел. Если в крови у
вас не станет соли, вы умрете!
И все с величайшей неохотой принялись есть соль. Потом
дагаши позволили каждому выпить немного воды, все снова сели в седла и поехали
сквозь невыносимый жар.
Сенедра уже покачивалась в седле, словно цветок,
надломленный ветром.
Похоже было, что жара лишила ее последних сил. Гарион подъехал
к ней.
— С тобой все в порядке? — прошептал он
запекшимися губами.
— Не разговаривать! — прикрикнул на него один из
дагашей.
Маленькая королева подняла голову и через силу улыбнулась
Гариону. Путь продолжался.
В этом пекле время, казалось, остановилось — даже думать
было невозможно.
Гарион ехал понурив голову, не в силах противостоять
палящему жару солнца.
Часы, а может быть, годы спустя он поднял голову, щурясь на
невыносимо яркий свет. Он тупо глядел прямо перед собой, и постепенно до него
начало доходить, что представшее сейчас его глазам просто невозможно,
немыслимо! В дрожащем мареве он явственно различал парящий в воздухе темный
остров. Попирая все законы гравитации, он парил, покачиваясь над выжженными
просторами, покрытыми гравием. Какое волшебство тут замешано? Да и существует
ли в мире волшебник, обладающий столь великим могуществом?
