Пролив, соединяющий Великое Западное море с заливом Урга,
был неширок, и Гарион хорошо различал низкие каменные строения Рэк-Урги на той
стороне. Сади перекинулся парой слов с мургом, несколько монет перекочевало из
рук в руки — и путешественники, спешившись, повели лошадей в поводу на борт
парома. Мург отрывисто скомандовал что-то своим рабам, для верности подкрепив
свои слова взмахом кнута над их головами, и рабы с усилием начали толкать паром
при помощи шестов, боязливо косясь на жестокого хозяина и его страшный кнут.
Оттолкнувшись от берега, рабы тотчас же начали грести, направляя паром к городу
на той стороне пролива. Мург же расхаживал взад-вперед, не сводя глаз с рабов.
Когда они достигли середины пролива, он вновь взмахнул кнутом — просто так,
ради забавы.
— Прости меня, благородный паромщик, — сказал
Шелк, подходя к мургу, — известно ли вам, что в вашей лодке течь?
— Течь? — отрывисто переспросил мург, опуская
кнут. — Где?
— Я точно не знаю, но на дне лодки вода.
Мург подозвал рулевого, и они вдвоем приподняли тяжелый люк,
заглядывая в трюм.
— Это трюмная вода, — с презрением сказал мург,
мановением руки отсылая рулевого на место. — Ты вообще смыслишь что-нибудь
в лодках?
— Не слишком, — признался Шелк. — Просто я
заметил воду и решил, что вам надо об этом знать. Простите, что побеспокоил вас
напрасно. — И драсниец отошел к своим.
— Для чего все это тебе понадобилось, ну, этот
спектакль? — спросил у Шелка Белгарат.
— Я заметил на лице Дарника опасное выражение, —
объяснил тот. — Нельзя было допустить, чтобы его обостренное чувство
справедливости взяло верх над здравым смыслом.
Белгарат поглядел на кузнеца.
— Я не собираюсь вот так стоять и смотреть, когда этот
тип начнет хлестать кнутом своих рабов, — объявил Дарник с каменным
лицом. — Как только он замахнется, тотчас же окажется за бортом.
— Теперь понимаешь, зачем я это сделал? — спросил
Шелк у Белгарата.
Старик открыл было рот, но тут вперед выступила Полгара.
— Оставь его, отец. Дарник таков, каков он есть, и
ничто на свете не заставит его перемениться.
Приблизившись к Рэк-Урге, они обнаружили, что в гавани куда
больше кораблей, чем казалось издали. Рулевой осторожно вел паром между судами,
стоящими на якоре, направляясь к каменным сваям причала. Десяток или больше
мургских кораблей покачивались на мутной воде, привязанные к причалу толстыми
канатами, а вереницы рабов разгружали трюмы.
Паром причалил к свободному месту, и лошадей осторожно свели
на берег по сходням, скользким от налипших водорослей. Сенедра, взглянув вниз,
на мутную воду, на которой покачивались осклизлые сгустки отбросов, с
отвращением фыркнула.
— Ну, почему все порты мира выглядят и даже пахнут
одинаково?
— Возможно, потому, что люди, живущие в портовых
городах, испытывают непреодолимую тягу к воде, — ответила Бархотка.
Сенедра озадаченно поглядела на нее.
— Это сулит слишком обманчивые удобства, —
пояснила драснийка. — Только вот об одном они забывают: весь мусор,
который они вышвыривают в гавань поутру, приплывет их навестить вместе с
вечерним приливом.
Наверху, на причале, важного вида мург уже поджидал их. Его
черные одежды колыхались на морском ветру.
— Эй, вы! — окликнул он путешественников. —
Сообщите, по какому делу прибыли.
Вперед выступил Сади и отвесил мургу почтительный поклон.
— Я Усса, — ответил он, — работорговец из
Стисс-Тора. У меня есть все необходимые бумаги.
— В Рэк-Урге нет невольничьего рынка. — Мург
подозрительно прищурился. — Бумаги сюда!
— Разумеется.
Сади пошарил за пазухой и достал пачку аккуратно сложенных
бумаг.
— Если ты приехал не по делам работорговли, тогда что
ты здесь делаешь? — спросил мург, беря бумаги.
— Просто оказываю услугу своему доброму другу Джахарбу,
верховному вождю дагашей.
Рука мурга, разворачивающего бумаги, замерла.
— Джахарб? — с опаской в голосе переспросил он.
Сади кивнул.
— Поскольку мой путь все равно пролегает через этот
город, он попросил меня немного задержаться здесь и передать от него послание
Агахаку, иерарху Рэк-Урги.
Мург судорожно сглотнул и сунул бумаги в руки Сади так
стремительно, словно они жгли ему ладони.
— Тогда отправляйтесь.
— Примите мою благодарность, благородный
господин. — Сади снова поклонился. — Простите, но вы не могли бы
указать мне дорогу к храму Торака? Я ведь впервые в Рэк-Урге.
— Он расположен в дальнем конце улицы, которая идет
вверх прямо от этого причала, — ответил мург.
— Благодарность моя безгранична, добрый господин. Если
вы назовете мне ваше имя, я уведомлю Агахака о том, сколь бесценной была ваша
помощь.
Краска сбежала с лица мурга.
— В этом нет необходимости, — поспешно сказал он и
быстро пошел прочь.
— Похоже, имена Агахака и Джахарба производят здесь
действие поистине магическое, — заметил Шелк.
Сади улыбнулся.
— Думаю, если назвать два этих имени, то в этом городе
для нас раскроется любая дверь.
Рэк-Урга оказался малопривлекательным городом с узкими
улочками и домами, сложенными из грубо обтесанных каменных глыб. Плоские
шиферные крыши нависали над улицами, создавая вечный полумрак. Но не эта
полумгла делала город столь мрачным — самый воздух здесь был пропитан холодным
безразличием к людским судьбам и чувствам, а еще вечным страхом. Мрачные мурги
в своих черных одеждах бродили по улицам, не только не разговаривая, но даже,
казалось, и не замечая друг друга.
— Почему люди здесь столь недружелюбны? — спросил
у Полгары Эрионд.
— Такова традиция, — ответила она. — Мурги
были аристократами в Хтол-Мишраке прежде, чем Торак отдал им приказ
эмигрировать на этот континент. Все они абсолютно уверены в том, что мурги —
венец творения во вселенной, а каждый из них, кроме всего прочего, считает себя
куда умнее и лучше всех остальных. Придерживаясь подобных взглядов, трудно
отыскать общие темы для разговора.
Над городом висело густое облако дыма и явственно ощущался
тошнотворный смрад.