— Однажды Агахак все же прознает, что она связана с
нечистой силой, что они с Сорхаком справляют свои черные шабаши здесь, в
священном храме, когда все остальные спят. И как только наш иерарх обнаружит
предательство, она сама будет истошно вопить на алтаре, а все гролимы храма
передерутся за право располосовать ее ножом. — Он выпрямился и приказал:
— Пойдемте со мной.
Комнаты, куда он проводил путешественников, более всего
напоминали мрачные застенки. В каждой келье была низенькая кровать, а на
колышке, торчащем прямо из стены, висело черное одеяние гролима. Жрец, кивнув,
удалился. Шелк оглядел центральную комнату, которая была чуть попросторнее. Ее
освещала единственная лампа, а в самом центре стоял грубый стол и скамьи.
— Роскошью все это никак не назовешь, —
презрительно произнес он.
— Можно подать жалобу, — предложила ему Бархотка.
— Что у нее с лицом? — дрожащим голосом спросила
Сенедра. — Она просто ужасна.
— Таков был обычай в некоторых гролимских храмах в
землях Хагги, — ответила Полгара. — Жрицы, владевшие искусством
колдовства, покрывали свои лица такими вот шрамами в знак вечной преданности
Тораку. Теперь так почти нигде не делают.
— Но ведь она могла бы быть такой красавицей! Почему же
она так страшно себя изуродовала?
— Люди в состоянии религиозной истерии порой способны
на странные вещи.
— А как получилось, что этот гролим не разглядел меча
Гариона? — спросил Шелк у Белгарата.
— Шар обладает властью отводить глаза тех, кому не
следует его видеть.
— Это ты велел ему?
— Нет. Порой он принимает решения самостоятельно.
— Ну что ж, дела наши идут неплохо, как вы
считаете? — Сади довольно потирал руки. — Говорил же я, что буду вам
весьма и весьма полезен.
— Ух, как ты нам полезен, Сади, — насмешливо
сказал Шелк. — Сперва ты затащил нас в гущу битвы, потом в самое логово
дагашей и вот теперь — прямо в пасть гролимов Хтол-Мургоса. Ну, что ты там
дальше задумал для нас, если, разумеется, эта госпожа с экстравагантной
внешностью не прирежет тебя до утра?
— Мы непременно сядем на корабль, — заверил его
Сади. — Даже Хабат не посмеет оспаривать волю Агахака, как бы ни была
уязвлена ее гордость. А путешествие по морю сэкономит нам несколько месяцев.
— Нам с Гарионом надо еще кое-чем здесь
заняться, — сказал Белгарат. — Дарник, выгляни в коридор, погляди, не
выставили ли стражу.
— Куда вы направляетесь? — спросил Шелк.
— Мне необходимо отыскать библиотеку. Хочу проверить,
прав ли был Джахарб, когда утверждал, что книга именно здесь.
— Не лучше ли повременить до ночи — пусть все лягут
спать, и тогда…
Старик покачал головой.
— Нам понадобится время, чтобы найти то, что нам
надобно. Агахак будет во дворце около полуночи, поэтому именно сейчас самое
подходящее время покопаться в его библиотеке. — Он улыбнулся маленькому
драснийцу. — Кстати, — прибавил он, — возможно, это для тебя
непривычно, но пора тебе знать, что зачастую днем много легче перемещаться, чем
ночью, шныряя во тьме и пугливо выглядывая из-за каждого угла.
— Да, мне это более чем странно слышать, Белгарат.
— Коридор пуст, — сообщил возвратившийся Дарник.
— Прекрасно. — Белгарат ушел и вскоре возвратился
с грудой черных балахонов. — Вот, — сказал он, протягивая один из них
Гариону. — Надевай.
Они стянули зеленые одежды работорговцев и облачились в
черные балахоны.
Дарник продолжал наблюдать за дверью.
— Все еще никого, Белгарат, — сказал он, — но
вам лучше поторапливаться.
В дальнем конце коридора я слышу шаги.
Старик кивнул, натягивая на глаза капюшон.
— Пошли, — приказал он Гариону.
В коридорах было темно — их освещали лишь дымные факелы,
торчащие в кольцах, укрепленных вдоль стен. Изредка им встречались одетые в
черное жрецы-гролимы. Они ходили как-то странно, чуть покачиваясь на негнущихся
в коленях ногах, спрятав руки в рукава и скрывая капюшонами лица. Гарион
догадался, что эта странная походка имела какое-то значение, и пытался подражать
гролимам, следуя за дедом вдоль бесконечных коридоров.
Белгарат уверенно шел к цели, ибо знал, где находится то,
что ему нужно.
Они вышли в более широкий коридор, и старик остановился,
глядя в дальний его конец, где виднелись раскрытые двери. За этими дверями
мерцал свет.
— Не туда, — шепнул Гариону старик.
— А что это?
— Это святилище. Тут находится алтарь. — И старик
быстро свернул в другой коридор.
— Мы можем потратить долгие часы на поиски,
дедушка, — тихо сказал Гарион.
Белгарат покачал головой.
— Архитектура гролимов в высшей степени
предсказуема, — возразил он, — мы в нужной нам части храма. Ты
погляди, что вон за той дверью, а я пойду туда.
Они пошли по длинному коридору, осторожно заглядывая в
каждую дверь.
— Гарион! — вдруг прошептал старик. — Это
здесь!
Комната, в которую они вошли, была просторной — тут пахло
старым пергаментом и отсыревшими кожаными переплетами. Вдоль стен высились
книжные полки, а в углублениях стен стояли столы и скамьи — над каждым столом с
потолка свешивалась тусклая лампа.
— Возьми книгу! Любую! — приказал Белгарат. —
Теперь сядь вон за тот стол и делай вид, что внимательно ее изучаешь. Глаз не
спускай с двери! Я тут осмотрюсь, а ты покашляй, если кто-либо явится.
Гарион кивнул, взял с полки тяжелый фолиант и сел за стол.
Минуты тянулись мучительно медленно — он невидящими глазами глядел на страницу,
чутким ухом ловя малейший шорох. И тут вдали послышался знакомый уже вопль —
долгий и мучительный крик боли, за которым последовал металлический звук — это
звенел гонг в святилище, где гролимы справляли свои изуверские ритуалы.
Невольно перед внутренним взором Гариона возникло испещренное страшными шрамами
лицо Хабат, он словно воочию увидел, как она с наслаждением вонзает нож в тело
беспомощной жертвы. Он сжал зубы, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не вскочить и
не кинуться на звук.
Раздался тихий свист Белгарата.
— Нашел! — прошептал старик. — Следи за
дверью! Я сейчас вернусь.
