— Я всего лишь служу моему богу, о святейший, —
гордо провозгласила жрица.
— Все мы здесь служим нашему богу, святая жрица, —
осадил ее иерарх, — и тебе следовало бы быть мудрее и не козырять своим
благочестием из желания возвыситься самой или помочь возвыситься своему
подопечному. — Агахак взглянул на Сорхака с нескрываемым
презрением. — Иерарх здесь пока еще я, посему именно я и вынесу
окончательное решение по этому делу.
Жрица отпрянула, и глаза ее внезапно наполнились страхом.
— Прости меня, Агахак, — забормотала она,
заикаясь. — Это чудовищное преступление наполнило сердце мое праведным
гневом, но право принять решение всецело принадлежит тебе.
— Благодарен тебе за то, что ты признаешь за мной это
право, Хабат. Я было подумал, что ты об этом запамятовала.
В дверях зала послышался звук шагов, и два гиганта мурга,
вооруженные длинными начищенными до блеска алебардами, грубо растолкали
гролимов, сгрудившихся в дверях. Темные лица их были бесстрастны. Одновременно
ударив древками алебард об пол, они провозгласили:
— Дорогу Ургиту, великому королю Хтол-Мургоса!
Вошедший в сопровождении стражи человек совсем не походил на
тех мургов, которых Гариону доводилось видеть прежде. Он был невысок и худощав,
но очень мускулист, с прямыми волосами и заостренными чертами лица. Верхняя
одежда его, распахнутая на груди, позволяла увидеть, что под нею вместо
привычной кольчуги одеяние типично западное — камзол и трико темно-пурпурного
цвета. Железная корона была залихватски сдвинута набок. Несмотря на насмешливое
выражение лица, глядел он настороженно.
— Агахак, — по-свойски приветствовал он
иерарха. — Я тут случайно прознал новость, заставившую тебя спешно
покинуть дворец Дроим, и вот решил, что могу тебе пригодиться, дабы помочь
уладить этот неприятный инцидент.
— Визит великого короля для храма — величайшая
честь, — торжественно провозгласил Агахак.
— И великий король весьма польщен столь радушным
приемом, иерарх Рэк-Урги, — ответил Ургит и осмотрелся. — Есть тут у
вас кресло? — спросил он. — У меня был трудный день, и я порядком
устал.
— Займись делом, — равнодушно бросил Агахак жрице,
неподвижно застывшей подле его трона. Хабат моргнула, и щеки ее залил румянец.
— Кресло его величеству! — хрипло скомандовала
она. — И быстро!
Один из гролимов пулей выскочил за дверь и тотчас же возвратился,
таща тяжелое кресло.
— Премного благодарен. — Король с наслаждением
уселся и вытянул ноги. Потом он взглянул на Агахака. — Должен кое в чем
тебе сознаться, о святейший. — Он виновато кашлянул. — Прежде чем
войти сюда, я помешкал у дверей, надеясь таким образом ознакомиться с
подробностями дела. — Король коротко хохотнул. — Подслушивать у
дверей я привык со времен моего беспокойного детства. Как бы то ни было, я
слышал предъявленные преступникам обвинения. Честно скажу тебе, Агахак, твой жрец-инквизитор
вляпался в пренеприятную историю. — Он бросил на иерарха быстрый
одобрительный взгляд. — Но вы, разумеется, уже дали ему это понять, не так
ли?
Агахак молча кивнул — по его лицу ничего нельзя было
прочесть.
— Итак, — продолжал Ургит, — я, безусловно,
никогда бы не вмешался в дела сугубо церковные, но разве не вы сами сказали,
что случившемуся может быть множество вполне земных объяснений? — Король
поглядел на Агахака, ища подтверждения своим словам. Воодушевленный
одобрительным кивком иерарха, он продолжал:
— Я хочу сказать, что все мы и прежде видели, как
гаснут огни. И есть ли надобность заходить столь далеко в таком, в сущности,
совершенно обычном деле? Я полагаю, жрецы, призванные поддерживать священный
огонь, допустили небрежность, и огонь угас сам собой, может быть, вовремя не
подбросили топлива.
— Полная чепуха! — воскликнул Сорхак, тряхнув
сальными космами.
Ургит вздрогнул и взглянул на Агахака, ища поддержки.
— Ты забываешься, жрец-инквизитор, — сказал
иерарх. — Наш гость — сам великий король Хтол-Мургоса. Если ты оскорбишь
его, учти: я могу в качестве извинения приказать поднести ему на блюде твою
глупую голову.
Сорхак судорожно сглотнул.
— Умоляю, простите меня, ваше величество, —
просипел он. — Я сболтнул не подумав.
— Забыто, старик. — Величественным мановением руки
Ургит дал жрецу понять, что тот прощен. — Порой мы все в запальчивости
позволяем словам опередить мысль. — Он снова повернулся к иерарху. —
Я сожалею о происшедшем не меньше, чем все вы, Агахак. Но дело в том, что этого
найсанца прислал сюда Джахарб — а ведь нам с тобой обоим ясно, сколь важна его
миссия как для Церкви, так и для государства. Не считаешь ли ты, что в
интересах чисто политических можно закрыть глаза на этот инцидент?
— Уж не закроете ли вы в самом деле глаза на то, что
случилось? — раздался визг Хабат. Она уже стояла лицом к лицу с
иерархом. — Кто же тогда понесет наказание за осквернение святилища?
Ургит откровенно опечалился, и глаза его вновь обратились к
иерарху за поддержкой. Теперь Гарион уже не сомневался: этот король вовсе не
так уж могущественен. Любое, даже слабое сопротивление его робким предложениям
заставляло его инстинктивно отступать или искать поддержки у того, кого он
почитал сильнейшим.
Агахак медленно поднял глаза на жрицу с изуродованным лицом.
— Знаешь, этот твой визг начинает всерьез раздражать
меня, Хабат, — откровенно заявил он. — Если не можешь держать себя в
руках, тогда пошла вон!
Жрица оторопело уставилась на иерарха, не веря своим ушам.
— Дело куда серьезнее, чем ты полагаешь, —
продолжал он, глядя на Хабат. — Как и было предсказано века тому назад,
настало время последней битвы Дитя Света и Дитя Тьмы. И если я не буду
присутствовать при этом единоборстве, то всем вам придется склониться перед
Урвоном или перед Зандрамас. Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из этих двоих счел
ваши древние ритуалы целесообразными и сохранил бы вам жизнь. Что же до
обвинения в колдовстве, то разобраться в этом легче легкого.
Он поднялся с трона, подошел к Эрионду и взял в ладони лицо
юноши.
Полгара прерывисто вздохнула, а Гарион напрягся и принялся
концентрировать волю.
Эрионд же безмятежно глядел в лицо иерарха и на губах его
блуждала ласковая улыбка.
