— Это мои слуги, госпожа Тамазина, — быстро сказал
Сади. — В основном алорийцы.
— Причудливый зигзаг судьбы, — прошептала
королева. — Многовековая распря между Мургосом и Алорией лишила меня
общения с представителями этой расы. — Тамазина оценивающе взглянула на
Полгару. — Но эта госпожа, вне сомнения, не служанка.
— Я своей волей нанялась к Сади, госпожа Тамазина, —
ответила Полгара с изысканной вежливостью. — Мне надо было на время
покинуть родные края ввиду некоторых сложностей.
Королева-мать улыбнулась.
— Прекрасно вас понимаю. Мужчины играют в политику, а
женщинам приходится платить за их безумства. — Затем она вновь обратилась
к сыну: — А как прошла твоя беседа с иерархом?
— Недурно, — передернул плечами Ургит. — Я
достаточно унизился, чтобы ему польстить.
— Хватит, Ургит! — резко остановила его
королева. — Положение Агахака весьма высоко, И дружба его может оказаться
для тебя бесценной. Так потрудись выказывать уважение.
Ургита покоробил ее тон, это было видно по выражению его
лица.
— Да, матушка, — смиренно ответствовал он. —
О, чуть было не забыл: у жрицы Хабат серьезные проблемы.
Черты королевы-матери исказила гримаса отвращения.
— Поведение этой женщины позорно! — воскликнула
она. — В толк не возьму, отчего Агахак все еще ее терпит?
— Полагаю, он находит ее забавной, матушка. У гролимов
довольно своеобразное чувство юмора. Сегодня у ее друга, и, надо сказать, друга
довольно близкого, — Ургит подчеркнул последнее слово, — случилась
маленькая неприятность. Придется ей теперь подыскивать себе другого пособника,
чтобы продолжать потрясать своими выходками богобоязненных служителей Торака.
— Ты так фривольно выражаешься, Ургит!
— Почему бы не счесть это симптомом наследственного
безумия?
— Нет, ты не сойдешь с ума, — твердо сказала
королева-мать.
— Еще как сойду, матушка. Сплю и вижу, как это
случится.
— Когда ты в таком настроении, с тобой просто невозможно
разговаривать, — пожурила королева не в меру разошедшегося сына. — Ты
еще долго намерен бодрствовать?
— Не думаю. Нам с Сади надо еще кое-что обсудить, но
это вполне может подождать до завтра. Королева-мать снова обратилась к Полгаре:
— Мои покои весьма просторны, госпожа. Не соблаговолите
ли разделить их со мною на время вашего пребывания здесь, в Дроиме, вместе с
вашими служанками, разумеется?
— Для нас это величайшая честь, госпожа, — с
поклоном ответила Полгара.
— Ну что ж, прекрасно, — улыбнулась королева. —
Прала! — позвала она.
Из-за королевского трона бесшумно выступила стройная
девушка, на вид примерно лет шестнадцати. Она была в черных одеждах, по ее
спине струились длинные блестящие черные волосы. Характерные для мургов темные
раскосые глаза, делавшие мужчин этого племени столь грозными, у этой прелестной
девушки были лишь слегка миндалевидными, чуть косо посаженными и к тому же
огромными, придавая ее лицу совершенно экзотическую красоту. Однако из-за
излишне решительного его выражения красавица казалась старше своих лет. Девушка
приблизилась к Тамазине и помогла той подняться.
Ургит, помрачнев и посерьезнев, молча наблюдал за тем, как
мать, сильно прихрамывая и опираясь на девичье плечо, медленно сходит с
тронного возвышения.
— Маленькая памятка от незабвенного Таур-Ургаса, —
вполголоса сказал он Сади. — Однажды вечером, пребывая в игривом
настроении, он столкнул мать с лестницы, и она сломала себе бедро. С тех пор
она такая.
— Но хромота меня более не беспокоит, Ургит, —
расслышав слова сына, произнесла королева-мать.
— Удивительно, сколь быстро исцелились все наши недуги
после того, как сабля Хо-Хэга пронзила отцовское чрево! — Ургит помолчал и
добавил: — Думаю, еще не поздно послать Хо-Хэгу маленький сувенир в знак
признательности.
— Это Прала, принцесса из династии Ктэн, — не
обращая внимания на сыновнюю болтовню, представила королева Полгаре юную
девушку.
— Очень рада, принцесса, — приветствовала девушку
Полгара.
— И я также, госпожа, — прозвучал нежный девичий
голосок.
Тамазина, опираясь на плечо Пралы, медленно вышла из
Тронного зала, сопровождаемая Полгарой, Сенедрой и Бархоткой.
— При виде этой девушки я отчего-то начинаю
нервничать, — шепнут Ургит на ухо Сади. — Мать трясется над нею, но у
нее что-то на уме. Она ни на минуту глаз с меня не спускает. — Король
потряс головой, словно отгоняя навязчивую мысль. — У тебя и у твоих людей
был тяжелый день, Сади. Мы продолжим беседу завтра, когда все выспимся
хорошенько.
Король протянул руку и дернул за шелковый шнур, и тотчас же
где-то за пределами Тронного зала раздался громовой удар гонга.
— Ну почему, почему он должен так оглушительно
грохотать? — жалобно сказал король. — Как бы я хотел, дернув за шнур,
услышать тихий мелодичный звон.
Дверь в дальнем конце зала распахнулась, и вошел, пожилой
мург. Волосы его серебрились, а лицо бороздили глубокие морщины. Казалось, губы
эти забыли, что такое улыбка.
— Вы звонили, ваше величество? — спросил он
скрипучим голосом.
— Да, Оскатат, — вежливо ответил Ургит. — Не
мог бы ты проводить моего доброго друга Сади и его слуг в приличные
покои? — Потом он повернулся к Сади. — Оскатат — лорд-сенешаль.
Он в той же должности служил еще моему отцу в Рэк-Госку. — От желчной его
насмешливости не осталось и следа. — Мать и меня не жаловали в отцовском
дворце, и единственным исключением был Оскатат — можно сказать, он даже
сделался нашим другом.
— Мой господин, — склонился Сади перед высоким
седовласым сенешалем.
Сенешаль ответил вежливым поклоном и снова обратился к
королю:
— Тамазина уже удалилась на покой?
— Да, Оскатат.
— Тогда вам тоже пора почивать. Уже очень поздно.
— Да я уже собирался. — Ургит торопливо поднялся
на ноги, но тотчас словно опомнился. — Оскатат, я уже не тот болезненный
мальчик, который непременно должен проводить в постели по двенадцать часов
кряду, — с досадой в голосе произнес он.
