— Бремя власти тяжело, — коротко ответил
сенешаль. — Вам нужен отдых. — И, обращаясь к Сади, бросил:
— Следуйте за мной.
— Ну, тогда до завтра, Сади, — покорно ответил
Ургит. — Доброй ночи.
— Премного благодарен, ваше величество.
Покои, куда проводил их мрачный Оскатат, оказались столь же
безвкусны, как и весь дворец. Стены выкрашены были в неприятный горчичный цвет
и увешаны аляповатыми гобеленами. Но здесь стояла мебель из лучших сортов драгоценного
дерева, а голубой маллорейский ковер казался мягким и нежным, словно шерсть
живой овцы. Оскатат, открыв перед путешественниками дверь, едва заметно кивнул
и удалился, оставив их одних.
— Н-да, этот лорд-сенешаль — само обаяние, —
пробормотал Сади.
Гарион же пристально глядел на Шелка, все еще прячущего под
капюшоном лицо.
— С чего это ты так усердно маскируешься?
Маленький человечек резким движением смахнул с головы
капюшон.
— Одна из обычных бед заядлого путешественника — вечно
натыкаешься на старых знакомых.
— Не совсем, признаться, тебя понял.
— Помнишь, когда мы направлялись в Рэк-Хтол, Таур-Ургас
схватил меня и заточил в темницу?
— Да.
— А помнишь ли ты, почему он так поступил и за что
именно собирался постепенно, по дюйму в день, живьем стаскивать с меня кожу?
— Ты говорил, что однажды уже был в Рэк-Госку и по
чистой случайности убил его старшего сына.
— Правильно. У тебя цепкая память, Гарион. Так
случилось, что как раз незадолго до этого прискорбного случая я присутствовал
на переговорах с Таур-Ургасом. Я довольно часто бывал во дворце Рэк-Госку и
несколько раз встречался с Тамазиной. Наверняка она меня запомнила — особенно
если принять во внимание, что, по ее словам, она будто бы знакома с моим отцом.
— Это может вызвать немалые проблемы, — сказал
Белгарат.
— Нет, если мне и дальше удастся избегать встреч с
нею, — возразил Шелк. — В Стране мургов женщины редко бывают в
мужском обществе — и особенно среди чужестранцев, — посему полагаю, что мы
с нею вряд ли будем то и дело натыкаться друг на друга в течение этих
нескольких дней. Вот Оскатат — другое дело. Будучи здесь, я и с ним встречался.
— Полагаю, что по мере возможности тебе не следует
покидать этих апартаментов, — сказал старик. — Поживи спокойно — хотя
бы для разнообразия.
— Ну-ну, Белгарат, — примирительно улыбнулся
Шелк, — что ты такое говоришь?
— А король Ургит всегда был таким? — спросил
Дарник у Сади. — Похоже, он… ну, скажем, большой шутник. Да, думаю, это
подходящее слово. А я-то думал, что мурги даже улыбаться не умеют.
— Он весьма непрост, — ответил Сади.
— А давно ты его знаешь?
— Когда он был помоложе, то частенько наведывался в
Стисс-Тор — обычно по делам отца. Полагаю, он хватался за любую соломинку,
чтобы вырваться из Рэк-Госку. Они с Салмиссрой прекрасно ладили. Разумеется, до
того, как Полгара превратила ее в змею. — Евнух рассеянно потер ладонью
бритую голову. — Он не такой уж могущественный король, — отметил
Сади. — Детство, проведенное во дворце Таур-Ургаса, сделало его
застенчивым и робким, и он всячески избегает какой бы то ни было конфронтации.
Его цель — выжить любой ценой. Всю свою жизнь он только и делал, что пытался
уцелеть, ему вечно приходилось быть начеку, а это накладывает на характер
определенный отпечаток.
— Завтра ты снова будешь говорить с ним, — сказал
Белгарат. — Посмотрим, удастся ли тебе выведать у него какую-нибудь ценную
информацию о корабле, который он собирается нам предоставить. Я намерен
добраться до острова Веркат до наступления зимних холодов, а некоторые из нас
своими выходками могут привлечь нежелательное внимание, если мы тут задержимся
чересчур долго. — И старик многозначительно взглянул в сторону Эрионда.
— Но я ни в чем не виноват, Белгарат, — смущенно
запротестовал юноша. — Мне не понравилось это пламя в святилище — вот и
все.
— Потрудись в дальнейшем управлять своими настроениями,
Эрионд, — саркастически заметил старик. — Не следует пока отвлекаться
на борьбу за справедливость.
— Я постараюсь, Белгарат.
— Буду тебе весьма признателен.
На следующее утро сенешаль Оскатат проводил путников на
аудиенцию к королю Ургиту — на сей раз в покои, ярко освященные свечами и куда
менее просторные, чем претенциозный Тронный зал. Гарион подметил, что Шелк
усердно прикрывал лицо капюшоном, покуда сенешаль находился в их комнате. Во
время аудиенции Ургит и Сади вполголоса беседовали, а остальные праздно сидели
на стульях, стоящих вдоль стены.
— Это был первый по-настоящему серьезный знак того, что
у моего отца наступает помутнение рассудка, — говорил король мургов. Он
снова был одет в пурпурный камзол и трико, и сидел в кресле, развалясь и
вытянув ноги. — Ему ни с того ни с сего взбрело на ум сделаться королем
королей Ангарака. Я же считаю, что надоумил его Ктучик — единственно с целью
взбесить Урвона. Но как бы там ни было, — продолжал король, рассеянно
вертя на пальце массивный золотой перстень, — всем генералам, вместе
взятым, понадобилось немало времени и сил, чтобы убедить моего маньяка-отца в
том, что армия Закета как минимум раз в пять превосходит численностью его
войско и что Закет может в любой момент раздавить его, словно клопа. Ну а когда
справедливость их слов дошла наконец до него, он совершенно потерял
человеческий облик.
— Как это? — спросил Сади.
Ургит улыбнулся.
— Он бросился ничком на пол и принялся грызть ковер.
Немного успокоившись, отец замыслил хитрость. Он наводнил Маллорею тайными
агентами мургов, а мурги, по-моему, самые что ни на есть бездарные шпионы. Но
ближе к делу. Закету было в то время лет девятнадцать, и он страстно влюбился в
одну Мельсенскую девушку.
Ее семья по уши увязла в долгах, и агенты отца, выкупив все
их долговые расписки, принялись вовсю давить на бедняг. Блестящий план,
родившийся в воспаленном мозгу моего отца, состоял в следующем: девушка должна
была распалить и без того пылающего страстью юного Закета, стать его женой и
при первой же возможности вонзить кинжал меж августейших ребер. Однако один из
мельсенцев, которого наши хитроумные мурги-шпионы наняли себе в помощь, прознав
обо всем, тотчас же побежал к Закету и поведал ему о коварных планах врага.
Девушку и ее близких тотчас же предали смерти.
— Что за печальная повесть, — вздохнул Сади.
