— А насколько близко вообще может один человек узнать
другого?
— Ты уходишь от ответа.
— Но тем не менее я говорю чистую правду.
Ургит оставил бесплодные попытки добиться от старика прямого
ответа и спросил:
— Как, по-твоему, отреагирует Белгарион на мое
предложение заключить с ним союз и сообща изгнать маллорейцев с континента?
Уверен, их присутствие здесь раздражает его не меньше, чем меня.
— Шансы на успех весьма невелики, — ответил
Белгарат. — Возможно, тебе и удастся убедить Белгариона, но прочие
алорийские монархи скорее всего будут против.
— Они достигли взаимовыгодного соглашения с Дростой, ты
это имеешь в виду?
— Соглашение существовало между Родаром и Дростой. А
дружба драснийцев с надракийцами всегда может дать трещину. Если тебе кого-то и
следует убеждать вступить в союз — так это Хо-Хэга, а Хо-Хэг никогда не
испытывал к мургам сердечного расположения.
— Мне нужны союзники, старичок, а не эти избитые
истины. Послушай, а что, если я пошлю весточку Белгарату?
— И что ты хочешь ему сообщить?
— Постараюсь убедить его в том, что Закет представляет
куда большую опасность для королевств Запада, нежели я. Может быть, он сумеет
заставить алорийцев прислушаться к голосу разума.
— Не думаю, что тебе повезет. — Старик глядел на
пляшущие языки пламени, отсветы которого играли на его серебряной
бороде. — Ты должен понять, что Белгарат существует вне мира обыкновенных
людей. Он обитает в мире первопричин и первозданных сил. Скорее всего он
воспринимает Каль Закета всего-навсего как ничтожную песчинку.
— У, зубы Торака! — выбранился Ургит. — Так
где же взять войска, которые мне до зарезу необходимы?
— Но ведь существуют же наемники, — произнес Шелк,
неотрывно глядя в окно.
— Что?
— Отомкните свои сундуки и извлеките оттуда знаменитое
красное ангараканское золото. Затем пошлите в королевства Запада весточку, что
нуждаетесь в добрых воинах, которым щедро заплатите. И вскоре отбою не будет от
добровольцев.
— Я предпочитаю тех, кто воюет за родину — или за
веру, — сухо ответил Ургит.
Шелк обернулся — слова короля его явно позабавили.
— Я заметил, что многие короли предпочитают именно
таких солдат. Это к тому же не столь обременительно для казны. Но поверьте мне,
ваше величество, верность идеалам может ослабевать, тогда как верность деньгам
остается неизменной. Вот почему наемники — это всегда самые лучшие солдаты.
— Какой ты циник, — укоризненно произнес Ургит.
Шелк отрицательно помотал головой.
— Отнюдь, ваше величество. Я реалист.
Потом он подошел к Сади и прошептал что-то ему на ухо. Евнух
кивнул, и маленький драсниец с крысиным личиком тихонько выскользнул из
комнаты.
Ургит удивленно вздернул бровь.
— Он пошел собирать наши вещи, ваше величество, —
объяснил Сади. — Если мы отплываем завтра поутру, то уже пора начинать сборы.
Ургит и Сади проговорили еще около четверти часа, прежде чем
снова распахнулись двери и вошла Тамазина, сопровождаемая Полгарой и остальными
женщинами.
— С добрым утром, матушка, — приветствовал ее
Ургит. — Хорошо ли ты почивала?
— Сносно, благодарю. — Королева критически
оглядела сына. — Ургит, где твоя корона?
— Я снял ее — у меня от нее голова разболелась.
— Сейчас же надень!
— А зачем?
— Ургит, внешность у тебя не очень-то королевская. Ты
тощий коротышка, да и лицом смахиваешь на куницу. Мурги не отличаются острым
умом, и если, ты не будешь носить корону, не снимая ее ни на минуту, они легко
позабудут, кто ты на самом деле такой. Немедленно надень!
— Слушаюсь, матушка. — Ургит поднял с пола корону
и нахлобучил ее себе на голову. — Так лучше?
— Ты надел ее набекрень, — сказала королева очень
спокойным и таким знакомым тоном, что Гарион бросил на Полгару стремительный и
изумленный взгляд. — Теперь ты похож на подгулявшего матроса.
Ургит расхохотался и поправил королевский венец.
Гарион внимательно глядел на Сенедру, тревожно ища на ее
лице следы вчерашнего отчаяния, но она казалась спокойной, хотя и
опечаленной, — не похоже, что приступ вскоре повторится. Сенедра всецело
поглощена была разговором с принцессой Пралой, а девушка, безмерно очарованная
маленькой королевой, завороженно ее слушала.
— А ты, Ургит, — спросила королева-мать, —
хорошо ли спал?
— Я ведь никогда по-настоящему не сплю, матушка, и тебе
это известно. Еще много лет тому назад я решил, что чуткий сон много
предпочтительнее сна вечного.
Гариона терзали противоречивые чувства. Он всегда
недолюбливал мургов. Никогда не доверял им и даже опасался их. Но король Ургит
совершенно не походил на мурга как внешне, так и по складу характера и ума. Он
был порывист и непостоянен, а желчная ирония столь быстро сменялась у него
глубочайшей печалью, что Гарион терялся в догадках, не зная, чего ожидать от
короля в следующую минуту. Однако уже долгое время сам будучи королем, он
прекрасно видел ошибки Ургита и ясно понимал, что это не могущественный правитель.
Но несмотря ни на что, Гарион испытывал странную симпатию к этому человечку,
который пытался взвалить на свои плечи непосильное для него бремя власти, и
оттого искренне сочувствовал ему. Причем сочувствовал и симпатизировал он
Ургиту, сам того не желая, считая подобные эмоции в высшей степени неуместными
и нелепыми. Гарион поднялся со стула и отошел в дальний конец комнаты,
притворившись, будто любуется видом из окна, — единственно ради того,
чтобы не слышать изящных королевских острот. Он мучительно желал как можно
скорее очутиться на палубе корабля и уплыть прочь как можно дальше от этого
безобразного города и этого слабовольного пугливого человечка, который,
возможно, и был неплохим парнем, но тем не менее оставался его врагом.
— Что стряслось, Гарион? — тихо спросила Полгара,
подходя к нему сзади.
— Думаю, простое нетерпение, тетушка Пол. Я мысленно
уже в пути.
— Как и все мы, дорогой. Но нам придется потерпеть еще
как минимум день.
— С чего это он к нам привязался?
— Кто — он?
— Ургит. Меня не волнуют его проблемы, так почему мы
должны терпеливо сидеть тут и выслушивать все время его слезные жалобы?
