— Интересно, — пробормотала она, не обращая
внимания на последний вопрос Шелка. — Госпожа Тамазина, вы постоянно
уверяете сына в том, что он никогда не помешается, но разве не все без
исключения мужчины из рода Урга сходили с ума, настигнутые наследственным
недугом? Что вселяет в вас уверенность, будто вашему сыну удастся избежать этой
печальной участи?
Лицо Тамазины стало совсем белым, побелели, даже крепко
сжатые губы.
— Уважаемый сенешаль, — обратилась Бархотка к
Оскатату, — позвольте мне из чистого любопытства поинтересоваться: сколько
лет его величеству?
Тут побледнел даже суровый Оскатат. Он странно поглядел на
Тамазину, и его губы тоже крепко сжались.
— Мне тридцать девять, — выпалил Ургит. — А
какое это имеет… — и осекся.
Глаза его вылезли из орбит. Он обернулся с выражением
величайшего изумления.
— Матушка!
И тут Сади расхохотался.
— Обожаю счастливые концы! А ты, милочка? —
спросила Бархотка у Сенедры. Потом озорными глазками стрельнула в сторону
Шелка. — Ну-ну, что ж ты прирос к стулу, Хелдар? Обними сводного брата!
Тамазина медленно и горделиво поднялась с кресла.
— Зови палача, Оскатат! Я готова.
— Нет, госпожа, — ответил тот. — Я этого не
сделаю.
— Таков закон мургов, Оскатат, — настаивала
она. — Женщина, опозорившая супружеское ложе изменой, немедленно должна
быть предана смерти.
— О, прошу тебя, матушка, сядь. — Ургит рассеянно
грыз ноготь. — Сейчас не время для представлений.
Глаза Шелка расширились от изумления.
— Ты быстро соображаешь, Лизелль.
— Не так уж и быстро, — возразила она. — Мне
следовало бы догадаться много раньше. Ты и его величество вполне можете
использовать друг друга в качестве зеркал для бритья, а торгуется он почти так
же увлеченно и искусно, как ты. — Она взглянула на ошеломленного Короля
мургов, и на щечках у нее заиграли прелестные ямочки. — Если ваше
величество когда-нибудь устанет от бремени власти, уверена, что мой дядюшка
сможет подыскать для вас подходящую работу.
— Это несколько меняет положение дел, Ургит, —
сказал Белгарат. — Ваши подданные широко известны своим ханжеством, и если
они прознают о том, что вы — не настоящий мург, это их всерьез обеспокоит, не
так ли?
Ургит все еще во все глаза таращился на Шелка.
— Слушай, старик, помолчи, — рассеянно проговорил
он. — Дай мне все это обмозговать.
— Уверен, вы, ваше величество, понимаете, что вполне
можете на нас положиться, — подобострастно произнес Сади.
— Разумеется, — сухо ответил монарх, — Но
ровно до тех пор, покуда я буду делать то, что вы мне прикажете.
— Ну, это, согласитесь, вполне естественно.
Ургит взглянул на сенешаля.
— Ну, Оскатат, скоро побежишь на самую высокую башню
дворца Дроим, чтобы объявить всему городу о правде, выплывшей наружу?
— С какой стати? — пожал плечами Оскатат. —
Еще когда вы были маленьким мальчишкой, я уже знал, что вы не сын Таур-Ургаса.
Тамазина ахнула, судорожно прижав ладонь к губам.
— Ты знал, Оскатат? И ты держал в тайне мой позор?
— Госпожа, — с поклоном ответил сенешаль, — я
не предал бы вас даже на дыбе.
Королева-мать странно посмотрела на него.
— Но почему, Оскатат? — ласково спросила она.
— Вы родом из королевского дома Хагги — так же, как и
я. А преданность кровной родне — одна из национальных добродетелей
Хтол-Мургоса.
— И это все, Оскатат? Лишь поэтому ты стал мне другом,
а моему сыну — защитником?
Он храбро взглянул прямо в лицо королеве.
— Нет, госпожа, — почти с гордостью объявил
он. — Дело не только в этом.
Тамазина смущенно опустила ресницы.
— Были и другие причины скрывать вашу тайну, —
продолжал сенешаль, — куда менее личные, но ничуть не менее существенные.
Династия Урга поставила Хтол-Мургос на грань катастрофы. И в юном Ургите я
видел надежду всего королевства. Правда, я предпочел бы, чтобы он обладал
большей силой воли, но живость его ума была весьма многообещающей. В конце
концов, не вполне решительный, но умный король куда предпочтительнее волевого,
но безмозглого.
Белгарат поднялся со стула.
— Я вынужден прервать ваши излияния, — твердо
заявил он, — нам пора отправляться в путь. На свет выплывает слишком много
секретов, и, я полагаю, с нас довольно. — Он поглядел на Ургита. — Вы
уже послали кого-нибудь в храм? Если дагаш хочет присоединиться к нам, ему
надлежит тотчас же отправляться в гавань.
Вконец разозленный Ургит стал медленно приподниматься с
кресла. Его глаза превратились в щелочки.
— Да кто ты такой, старик? По виду ты бродяга, но
раскомандовался, словно император!
Тамазина пристально глядела на Белгарата, и глаза ее
постепенно раскрывались все шире. Она порывисто обернулась и изумленно
уставилась на Полгару. Потом сдавленным голосом прошептала:
— Ургит!
— Ну что еще, матушка?
— Посмотри на него. Внимательно посмотри, а потом
взгляни на его дочь!
— Какую еще дочь? Я и не подозревал, что они
родственники!
— Так же, как и я — до этого самого момента. —
Королева-мать взглянула Полгаре прямо в глаза. — Ведь он ваш отец, не так
ли, Полгара?
Полгара выпрямилась, и свет свечи упал прямо на ее
белоснежную прядь, которая словно вспыхнула.
— Думаю, все зашло слишком далеко, отец, — сказала
она, обращаясь к старику. — Более нет смысла что-либо скрывать, не правда
ли?
— Старина, — непринужденно заговорил Шелк, —
тебе следовало бы позаботиться изменить хоть немного свою внешность. За долгие
века твой словесный портрет разошелся по всему миру, поэтому тебя и узнают так
часто. Ты никогда не подумывал хотя бы бороду сбрить?
Ургит глядел на старика, и в его глазах появилось нечто
очень похожее на ужас.
— О, а вот этого не надо, — с отвращением заявил
Белгарат.
Ургит вздрогнул.
