– Буду счастлив, если примете маленький подарок в знак
дружбы. Уж очень обидно, что вы мокнете под этим дождём! – предложил Силк.
– Вы очень добры, – поклонился стражник.
Несколько монет перешли из рук в руки, и фургоны двинулись в
город без осмотра. С вершины холма Дарина выглядела величественным городом, но
впечатление это рассеялось, когда копыта зацокали по мокрой мостовой. Дома
оказались одинаковыми, некрасивыми и неуютными, улицы – грязными, усеянными
мусором. Солёный запах моря смешивался с вонью дохлой рыбы, а лица спешивших по
своим делам людей были мрачны и недружелюбны. Волнение Гариона куда-то ушло.
– Почему они такие несчастные? – спросил мальчик
господина Волка.
– У них строгий, немилосердный бог.
– Какой бог?
– Деньги, – ответил Волк. – Деньги ещё хуже самого
Торака – Не забивай мальчику голову всякой чепухой, – вмешалась тётя Пол. –
Люди не так уж несчастны, Гарион. Просто им некогда Много важных дел, боятся,
что опоздают, вот и всё.
– Мне бы не хотелось здесь жить, – решил Гарион, –
мрачное, неприветливое место. Хотел бы я снова очутиться на ферме Фолдора, –
вздохнул он.
– Да, есть места и похуже фермы, – согласился Волк.
Постоялый двор, выбранный Силком, находился у пристани, где
запах моря, дохлой рыбы и гниющих водорослей чувствовался ещё сильнее.
Приземистое крепкое здание окружало множество сараев и
конюшен. Как в большинстве подобных заведений, первый этаж был отведён под
кухню и большую залу с рядами столов и большим очагом. На верхних этажах
размещались комнаты для гостей.
– Неплохое место, – объявил Силк, подходя к фургонам
после долгих переговоров с хозяином. – Кухня кажется чистой, а в спальнях не
видно клопов.
– Я сама посмотрю, – решила тётя Пол, сходя с фургона.
– Как хотите, благородная дама, – вежливо поклонившись,
сказал Силк.
Проверка тёти Пол продолжалась гораздо дольше; было уже
почти темно, когда она вернулась во двор.
– Относительно чисто. Могло быть и хуже, – фыркнула
она.
– Мы не собираемся оставаться здесь на зиму, Пол, –
указал Волк, – самое большее несколько дней.
Не обратив на его слова ни малейшего внимания, она объявила:
– Я велела принести воду в наши комнаты. Пойду вымою
мальчика, пока вы с остальными распряжёте и покормите лошадей. За мной, Гарион.
Она повернулась и направилась в дом. Гарион от всей души
желал одного: чтобы его перестали называть мальчиком. В конце концов, имя
Гарион не так уж трудно запомнить, но было ясно: доживи он хоть до седых волос,
всё равно останется для них мальчиком.
После того как лошадей завели в стойла и все умылись,
наступило время ужина Еда, конечно, не могла сравниться со стряпнёй тёти Пол,
но всё же это была не надоевшая репа. Гарион чувствовал, что в жизни не сможет
больше взять в рот ни кусочка репы.
Поев, мужчины уселись в углу с кружками эля, и тётя Пол
неодобрительно фыркнула – Гарион идёт спать, и я тоже! – объявила она –
Постарайтесь не пересчитать носом ступени, когда будете подниматься.
Волк, Бэйрек и Силк расхохотались, но Дерник, как показалось
Гариону, выглядел несколько смущённым.
На следующий день господин Волк и Силк ушли рано утром и
отсутствовали целый день. Гарион вертелся поблизости, надеясь, что его тоже
пригласят прогуляться, но не дождался; поэтому, когда Дерник сошёл вниз
приглядеть за лошадьми, увязался за кузнецом.
– Дерник, – начал он после того, как лошади были
накормлены, напоены и кузнец осматривал их копыта, проверяя, нет ли трещин и не
потеряны ли подковы, – тебе всё это не кажется странным?
Дерник осторожно опустил ногу терпеливой лошади.
– Что всё, Гарион? – серьёзно спросил он.
– Ну вообще всё, – неопределённо ответил Гарион, – это
путешествие, Бэйрек и Силк, господин Волк, тётя Пол – словом, всё. Иногда они
беседуют, думая, что я не слышу, и говорят вроде бы о важных вещах, но я никак
не пойму, убегают ли они от опасности или, наоборот, ищут кого-то.
– Я и сам не знаю, Гарион, – признался Дерник. – Многие
вещи оборачиваются совсем не тем, чем кажутся, – совсем не тем…
– Ты не считаешь, что тётя Пол сильно изменилась? –
спросил Гарион. – Я имею в виду, с ней теперь все обращаются как со знатной
дамой, и ведёт она себя тоже по-другому с тех самых пор, как мы покинули ферму
Фолдора.
– Мистрис Пол и в самом деле благородная дама, – ответил
Дерник. – Я всегда знал это.
В голосе кузнеца звучали почтительные нотки, как всегда,
когда он говорил о тёте Пол, и Гарион знал: бесполезно убеждать Дерника, что в
поведении и манерах тёти Пол появилось нечто необычное.
– А господин Волк? – спросил мальчик, пытаясь изменить
тактику. – Ведь я всегда считал его просто старым сказочником.
– Ну нет, он не кажется обыкновенным бродягой. Думаю,
нам выпала честь встретить очень значительных людей и помочь им выполнить
важную миссию. Таким простым людям, как мы с тобой, лучше не задавать лишних
вопросов, а держать глаза и уши открытыми.
– Когда всё кончится, ты вернёшься на ферму Фолдора? –
осторожно спросил Гарион.
Дерник немного подумал, оглядывая залитый дождём двор.
– Нет, – тихо сказал он наконец, – пойду за мистрис
Пол, пока она позволит сопровождать себя.
Повинуясь внезапному импульсу, Гарион дотронулся до плеча
кузнеца;
– Всё будет хорошо, Дерник.
– Будем надеяться, – вздохнул кузнец и снова занялся
лошадьми.
– Дерник, – спросил Гарион, – ты знал моих родителей?
– Нет. Впервые увидел тебя ещё совсем маленьким на
руках мистрис Пол.
– Какой она была тогда?
– Рассерженной. Никогда ещё не видал такого гнева Она
поговорила с Фолдором и прямиком отправилась на кухню. Ты знаешь Фолдора – он
никогда никому не отказал в приюте. Сначала она только помогала, но это длилось
недолго: старая повариха растолстела, обленилась и наконец уехала к младшей
дочери.
После этого мистрис Пол и стала всем заправлять.
– Она была тогда гораздо моложе, правда? – спросил
Гарион.
– Нет, – задумчиво покачал головой Дерник, – мистрис
Пол с годами не меняется. Выглядит точно так же, как в первый день появления на
ферме.
– Тебе это кажется. Все стареют.
