Выбери, какую из двух дочерей отдашь ты в жёны райвенскому
королю, с тем чтобы стала она матерью его сыновей и продолжила род, от которого
зависит существование мира.
Искушение выбрать Полгару было велико, но, зная бремя,
лежащее на райвенском короле, Белгарат отослал Белдаран и долго плакал,
провожая девушку.
Полгара тоже рыдала, горько и безутешно, зная, что сестра её
должна увянуть и умереть. Но прошло время, отец с дочерью утешили друг друга и
наконец обрели спокойствие.
Они объединили свои силы, чтобы зорко следить за Тораком, и
некоторые люди верят, что отец с дочерью по-прежнему неусыпно стоят на страже,
хоть бесчисленные века пролетели над землёй…
Часть I - Сендария
Глава 1
Первое, что запомнил малыш Гарион, – кухня на ферме Фолдора.
Через всю жизнь пронёс он тёплое чувство к кухням, особым звукам и запахам,
ассоциировавшимся почему-то с любовью, уютом, вкусной едой, а главное – с
домом. Как бы высоко ни вознесла Гариона судьба, никогда не забывал он, что всё
началось именно с той кухни на ферме Фолдора, большой комнаты с низкими
потолками и множеством котлов, печей и громадными вертелами, медленно
вращающимися в закопчённых чревах очагов. Там стояли длинные тяжёлые столы, на
которых месили тесто для хлеба, разделывали цыплят, рубили морковь и сельдерей,
быстро и ловко взмахивая длинными кривыми ножами. Ещё совсем маленьким Гарион
часто играл под этими столами и скоро научился убирать подальше пальцы от ног
поварят. Иногда к вечеру уставший малыш ложился в угол и долго смотрел в
мерцающий огонь, отражавшийся от начищенных кастрюль и ножей и ложек с длинными
ручками, свисающих со вбитых в стены гвоздей, и, очарованный танцем пламени,
засыпал, чувствуя себя в полной гармонии с окружающим миром.
Центром всего, что происходило, и владетельницей кухни была
тётя Пол.
Мальчику казалось, что она обладает способностью находиться
одновременно в сотне мест: запихивала последний кусочек фарша в гуся, сажала в
печь каравай или снимала с вертела поджаристый окорок. Хотя кроме неё в кухне
трудились ещё несколько человек, ни одно блюдо не попадало на стол, пока тётя
Пол не давала своего одобрения. Неизвестно каким шестым чувством угадывала она,
чего не хватает тому или иному кушанью, и умела придавать необыкновенный вкус,
небрежно кинув горсточку пряностей, щепотку соли, две-три горошины перца, –
будто обладала знаниями и могуществом, не присущими простым смертным. И в любой
суматохе знала, где в эту минуту находится Гарион. Даже украшая торт, зашивая
брюшко нафаршированного цыплёнка, смазывая верхушку пирога, тётя Пол, не глядя,
вытягивала под столом ногу, отталкивая малыша от каблуков остальных поварих.
Когда Гарион подрос, это даже стало чем-то вроде игры.
Гарион дожидался, пока тётка казалась слишком занятой, чтобы замечать его, и,
смеясь, улепётывал к двери на коротких ножках. Но ей всегда удавалось поймать
мальчика, и тот, весело улыбаясь, обхватывал её ручонками и целовал, а потом
всё начиналось сначала.
В те далёкие годы Гарион твёрдо верил – нет в мире никого
прекраснее и главнее, чем тётя Пол. Во-первых, она была выше всех остальных
женщин на ферме Фолдора, почти такого же роста, как мужчины, никогда никому не
улыбалась – кроме Гариона, конечно; волосы – длинные и очень тёмные, почти
чёрные, только свисающий на лоб локон был снежно-белым. По ночам, когда она
укладывала Гариона в постельку, тот протягивал руку и касался серебряной пряди;
тётя Пол, улыбаясь малышу, нежно гладила по щеке, и он засыпал, успокоенный
тем, что она здесь, рядом, и всегда защитит его.
Ферма Фолдора находилась почти в центре Сендарии, туманного
королевства, граничащего на западе с Морем Ветров, а на востоке – с заливом
Чирека. Как все крестьянские хозяйства в те времена, ферма состояла не из
одного-двух строений, а из целого скопления овинов, стойл, сараев, курятников,
голубятен, обрамлявших большой двор. На галерее второго этажа располагались
комнаты, просторные и совсем маленькие, в которых жили работники,
обрабатывавшие расстилавшиеся за высоким забором поля. Сам Фолдор жил в
квадратной башне, возвышающейся над центральной залой, где обычно обедали
работники три, иногда четыре раза в день, если наступало время пахоты.
Каким счастливым и мирным уголком была эта ферма! Фермер
Фолдор, этот высокий серьёзный человек с длинным носом, считался хорошим
хозяином и, хотя редко смеялся и даже улыбался, был добр с теми, кто работал на
него, явно стремясь, чтобы окружающие оставались здоровыми и весёлыми, не
стараясь выжать из батраков все силы, а они в свою очередь смотрели на него
скорее как на отца, чем господина, распоряжавшегося судьбами более чем
шестидесяти человек, трудившихся в его хозяйстве. Ел он вместе с работниками,
что тоже было необычно, потому что большинство фермеров старалось держаться
подальше от батраков, и его присутствие во главе большого стола несколько
сдерживало бойкую молодёжь. Фермер Фолдор был набожным человеком и неизменно
читал перед обедом короткую благодарственную молитву. Работники, привыкшие к
этому обычаю, старались выслушивать хозяина с благочестивыми минами на лице,
перед тем как наброситься на огромные блюда со вкусной едой, которые ставили
перед ними тётя Пол со своими помощницами.
Благодаря доброму сердцу Фолдора и волшебству, творимому
ловкими руками тёти Пол, ферма была известна на двадцать лиг в округе как
райский уголок, куда стремились попасть многие. Целые вечера просиживали соседи
в кабачке ближайшей деревни Верхний Гральт, слушая заманчивые, похожие на
сказку описания чудесных обедов, подаваемых каждый день на ферме. Менее
удачливые батраки с других ферм, как было замечено, часто рыдали, особенно
после нескольких кружек эля, услышав восхваления жареному гусю тёти Пол, и
слава фермы Фолдора всё ширилась и ширилась. Самым главным человеком на ферме
после хозяина был кузнец Дерник. По мере того как Гарион подрастал и смог
ускользать от пристального взора тёти Пол, он открыл для себя кузницу, чудесное
место, где отблеск раскалённого железа на наковальне обладал для мальчика почти
гипнотическим притяжением. Дерник был самым обыкновенным человеком с редкими
каштановыми волосами и невыразительным, красным от жара лицом, среднего роста, но,
подобно многим кузнецам, обладал необыкновенной силой. Носил он неизменный
кожаный камзол и такой же кожаный передник, весь в подпалинах от искр, плотно
облегающие штаны и мягкие кожаные башмаки, как все жители этой части Сендарии.
Сначала Дерник почти не разговаривал с Гарионом, только отрывисто предупреждал,
чтобы тот держался подальше от горна и раскалённого металла, но со временем
подружился с мальчиком и стал более разговорчивым.
– Всегда заканчивай то, что начал, – советовал он. –
Железо не терпит, если его отложить, а потом нагревать снова без излишней
нужды.
– Почему? – любопытствовал Гарион.
– Потому что, – пожимал Дерник плечами.
