– Кто-то в деревне не спит, – сказал он Силку, – только
сейчас заметил свет.
– Наверное, какой-нибудь любитель вставать спозаранку,
– предположил тот, – а может, дело совсем не в этом.
Он слегка встряхнул поводьями, и лошади пошли быстрее;
потряс ещё раз, и они перешли на рысь.
– Держись, малыш, – приказал Силк, наклонился и ударил
поводьями по крупам лошадей.
Повозку раскачивало и трясло, упряжка мчалась всё быстрее,
холодный ветер бил в лицо.
Все три фургона на полном скаку ворвались в соседнюю долину,
оставляя позади замёрзшие поля, переливающиеся под лунным светом, деревню и
одинокий огонёк в окне.
К тому времени как взошло солнце, целых четыре лиги остались
позади, и Силк осадил лошадей, от которых шёл пар. У Гариона болело всё тело,
измотанное быстрой ездой по твёрдой, как железо, дороге, и он очень
обрадовался, что получил возможность передохнуть Силк отдал мальчику поводья,
спрыгнул с фургона и пошёл назад. Коротко поговорив о чём-то с господином
Волком и тётей Пол, отправился обратно.
– Поворачиваем на эту тропинку, – велел он Гариону,
растирая пальцы.
Гарион уже хотел отдать поводья, но Силк отказался.
– Будешь сам править. Руки закоченели. Это несложно,
лошади сами пойдут.
Гарион щёлкнул языком и чуть пошевелил поводьями. Упряжка
послушно двинулась вперёд.
– Тропинка вьётся за этим холмом, – объяснил Силк,
показывая подбородком, потому что руки были всё ещё засунуты под тунику. – На
той стороне, подальше, есть рощица. Там лошади отдохнут.
– Думаешь, за нами следят?
– Вот мы и выясним, – кивнул Силк. Она обогнули холм и
подъехали к обрамляющим дорогу деревьям. Тут Гарион повернул лошадей и двинулся
в тень.
– Прекрасно, – сказал Силк, спрыгнув на землю. –
Пойдём.
– Куда?
– Хочу поглядеть на дорогу, по которой мы поехали, –
пояснил он. – Пройдём через рощицу на вершину холма и проверим, проявляет ли
кто-нибудь к нам интерес.
И он быстро и абсолютно бесшумно стал взбираться в гору.
Гарион старался держаться поближе, но под ноги то и дело попадались сухие
ветки, издавая оглушительный треск. Наконец он понял, в чём секрет и как нужно
ходить, не привлекая внимания. Силк одобрительно кивнул, но ничего не сказал.
Роща кончилась как раз на вершине, и Силк остановился.
Дорога, рассекающая молчаливую долину, была безлюдной,
только два оленя вышли на опушку и щипали траву.
– Подождём немного, – прошептал Силк. – Если Брилл и
его наёмники преследуют нас, они где-то поблизости.
Он сел на пень, не сводя глаз с долины.
Немного погодя по дороге медленно проползла тележка,
выглядевшая на расстоянии совсем крохотной. Солнце поднялось выше; друзья
зажмурились от яркого света.
– Силк! – нерешительно начал Гарион.
– Да, малыш?
– В чём здесь дело?
Конечно, со стороны Гариона было большой смелостью задать
подобный вопрос, но мальчик чувствовал, что Силку многое известно.
– Какое дело?
– То, чем мы занимаемся. Я кое-что слышал и кое о чём
догадался, но так до конца и не понял.
– О чём же ты догадался, Гарион? – спросил Силк,
насторожённо сверкнув глазами.
– Украдена какая-то вещь… очень важная… а господин Волк
и тётя Пол… и все мы… пытаемся её вернуть.
– Правильно, – согласился Силк, – ты не ошибся.
– Господин Волк и тётя Пол совсем не те, кем кажутся.
– И это верно.
– Думаю, они могут делать такое, на что простые люди не
способны, – продолжал Гарион, с трудом подбирая слова. – Господин Волк может
идти за этой вещью, не видя её. А на прошлой неделе, в лесу, когда мимо
проезжали мерги, они что-то сотворили, даже не знаю, как описать это, ну словно
погрузили в сон мой разум. Как у них это получается? И почему?
– Ты очень наблюдателен, – хмыкнув, заметил Силк, но
тут же посерьёзнел. – Мы живём в особенное время, Гарион, необыкновенное. Вещи,
которые могли случиться за тысячу лет и даже больше, сосредоточились и уместились
в этом коротком отрезке Вечности. Мир именно таков. Столетия могут пролететь
спокойно и безмятежно, но потом всего лишь за несколько лет происходят события
настолько важные, что всё на земле совершенно меняется.
– Если бы мне предоставили сделать выбор, – мрачно
заявил Гарион, – думаю, что предпочёл бы эти спокойные столетия.
– О нет, – запротестовал Силк, растягивая губы в
жёсткой усмешке, – теперь самое время жить, видеть своими глазами, как это
происходит, быть частью великих дел.
Кровь тогда кипит, а каждый вздох – невиданное приключение.
Гарион пропустил сказанное мимо ушей.
– Но зачем мы идём? – поинтересовался он.
– Лучше тебе даже не знать, как называется эта вещь, –
серьёзно ответил Силк, – равно как и имя вора. Видишь сам, существуют люди,
пытающиеся нам помешать, а если тебе что-то неизвестно, то и выдать это нельзя.
– Но у меня нет привычки болтать с мергами, – сухо
заметил Гарион.
– Необязательно говорить с ними. Среди этих людей есть
такие, которым ничего не стоит прочитать всё, о чём ты думаешь.
– Это невозможно, – возразил Гарион.
– Кто может сказать, что возможно, а что нет? – пожал
плечами Силк.
И Гарион вспомнил, как однажды разговаривал с господином
Волком о возможном и невозможном.
Силк сидел на пеньке в лучах восходящего солнца, задумчиво
глядя на всё ещё погружённую в полутьму долину, обычный человек в скромной
тунике, заплатанных штанах и грубом коричневом плаще с торчащим надо лбом
капюшоном.
– Тебя воспитали как сендара, Гарион, – начал он, – а
все сендары – солидные, практичные люди, не желающие ничего знать о
чародействе, колдовстве и подобных вещах, которые невозможно видеть или
осязать. Твой друг Дерник – истинный сендар – может прибить подкову, починить
колесо, вылечить больную лошадь, но сомневаюсь, чтобы он сумел заставить себя
поверить хоть в самое мелкое волшебство.
– Но я и есть сендар, – возразил Гарион.
Какой-то намёк в словах! Силка задел самое больное место
мальчика, заставил сомневаться в подлинности собственного происхождения.
Силк обернулся и пристально поглядел на него.
