Королевство Сендария, в отличие от других государств,
населяли выходцы из многих племён: Чиреки, олгары, драснийцы, аренды и даже
значительное количество толнедрийцев. Все эти чужеземцы успели многократно
пережениться между собой и ничем не выделялись из коренных сендаров. Аренды,
конечно, отличались неудержимой храбростью, чего, к сожалению, нельзя было
сказать об их уме.
Вторым приятелем Гариона стал Дорун, маленький, проворный
мальчишка, в жилах которого текла кровь столь многих племён, что только его и
можно было считать истинным сендаром. Главной особенностью Доруна было то, что
он никогда не стоял на месте и не мог ходить, только бегал. Язык его, как и
ноги, тоже не знал покоя: Дорун говорил без остановки, очень быстро, и
постоянно был чем-нибудь возбуждён и взволнован.
Несомненным главарём этой дружной компании была девочка,
Забретт, золотоволосая фея, изобретавшая все игры, сочинявшая прекрасные
сказки, вечно подбивавшая сорванцов красть для неё яблоки и сливы из сада
Фолдора. Она правила мальчишками, как маленькая королева, сталкивая их друг с
другом, провоцируя на драки. Забретт была совершенно бессердечным созданием, и
все трое порой ненавидели её, хотя не могли устоять перед малейшим её капризом.
Зимой они катались на досках со склона холма за домом и
возвращались домой, мокрые, облепленные снегом, с красными руками и пылающими
щеками, уже к вечеру, когда зимнее солнце отбрасывало багровые тени на белое
покрывало; а если кузнец Дерник объявлял, что лёд достаточно толстый, часами
скользили по замёрзшему пруду неподалёку от дороги на Верхний Гральт. Когда же
стояли сильные морозы или дожди и тёплый ветер превращали снег в грязное
месиво, а лёд на пруду подтаивал, они собирались на сеновале и прыгали с
настила в мягкое сено; соломинки набивались в волосы, а травяная пыль – в
ноздри.
Весной дети ловили головастиков, утопая в грязи, покрывавшей
берега пруда, взбирались на деревья, глядя в немом удивлении на крохотные
голубые яички в круглых гнёздышках, снесённые прилетевшими птицами.
И конечно, именно Дорун как-то прекрасным весенним утром
свалился с ветки и сломал руку, потому что Забретт подговорила его взобраться
как можно выше на дерево, росшее у самого пруда, и поскольку Рандориг только и
мог, что стоять в оцепенении, тупо глядя на искалеченного друга, а Забретт
убежала ещё до того, как Дорун коснулся земли, Гариону пришлось срочно
принимать решение. Несколько минут он мрачно думал, что делать: юное личико под
гривой волос песочного цвета стало серьёзно-сосредоточенным. Рука была явно
сломана, и Дорун, бледный, испуганный, изо всех сил закусил губу, чтобы не
разрыдаться.
Краем глаза Гарион уловил какое-то движение и быстро поднял
голову.
Мужчина в тёмном плаще сидел на большом чёрном жеребце,
внимательно наблюдая за происходящим. Глаза их встретились – мгновенный озноб
охватил Гариона. Он понял, что уже видел этого человека раньше, что тот
присутствовал в его мыслях, всегда молчаливый, мрачный, неотступно следящий за
мальчиком. И было в этом безмолвном испытующем взгляде что-то вроде злобного
любопытства, смешанного ещё с каким-то чувством, отдалённо напоминавшим страх.
Но тут Дорун застонал, и Гарион повернулся к нему. Осторожно закрепив руку
товарища своим верёвочным поясом, он вместе с Рандоригом помог бедному
мальчишке встать.
– Мог бы по крайней мере хоть помочь нам, –
неприязненно заметил Гарион.
– Кто? – удивился Рандориг, оглядываясь по сторонам.
Гарион обернулся, чтобы показать на человека в тёмном плаще, но всадник исчез.
– Никого не вижу, – сказал Рандориг.
– Больно! – простонал Дорун.
– Не волнуйся, – утешил Гарион. – Тётя Пол тебя
вылечит.
Так и случилось. Когда троица появилась в дверях кухни, тётя
Пол сразу же поняла, в чём дело.
– Ведите его сюда, – приказала она спокойно, ничуть не
взволновавшись.
Поставив бледного дрожащего мальчика на табуретку около
одной из печей, тётя Пол заварила травы, хранящиеся в глиняных горшках на полке
чулана.
– Пей, – приказала она Доруну, протягивая дымящуюся
кружку.
– От этого моя рука станет целой? – спросил Дорун,
подозрительно глядя на омерзительно пахнущее варево.
– Молчи и пей, – скомандовала тётя Пол, выкладывая на
стол несколько тонких досточек и холщовых полосок.
– Фу, какая мерзость, – пробормотал, скривившись,
Дорун.
– Так и надо, – ответила тётя. – Ничего не оставляй. До
дна!
– Больше не могу! – простонал Дорун.
– Прекрасно! – угрожающе прошипела тётя Пол и,
отодвинув дощечки, сняла с крючка длинный острый нож.
– Что ты собираешься делать? – дрожащим голосом спросил
Дорун.
– Раз не хочешь пить лекарство, придётся отрезать руку.
– Отрезать?! – вытаращив глаза, завопил мальчишка – Да,
примерно в этом месте, – коснувшись кончиком ножа локтя, пообещала она.
Дорун со слезами на глазах залпом проглотил остаток жидкости
и через минуту уже клевал носом, чуть не падая со стула. Только когда тётя Пол
соединила концы сломанной кости, мальчик закричал, но почти тут же опять
заснул.
Тётя Пол о чём-то тихо поговорила с перепуганной матерью
Доруна и велела Дернику отнести его в постель.
– Ты ведь не отрезала бы ему руку? – спросил Гарион.
Тётя бесстрастно оглядела его.
– Ты думаешь? – ответила она, и Гарион почувствовал,
что уже вовсе не так уверен в том, была ли угроза нарочитой.
– Думаю, не мешает перемолвиться словом-другим с
мистрис Забретт, – добавила она – Забретт убежала, когда Дорун свалился с
дерева, – пояснил Гарион.
– Найди её.
– Но она спряталась, – запротестовал мальчик. – Всегда
убегает, если что-то неладно. Даже не знаю, где искать.
– Гарион! Я не спрашивала, знаешь ли ты, где искать
Просто приказала пойти и привести её ко мне.
– А если она не пойдёт? – заупрямился мальчик.
– Гарион!
Голос был таким повелительным, что Гарион мгновенно исчез.
***
– Я тут совсем ни при чём! – начала отпираться Забретт,
как только Гарион ввёл её в кухню.
– Ты, – скомандовала тётя Пол, показывая на табуретку,
– сядь сюда!
Забретт, широко раскрыв глаза и рот, молча уселась.
– А ты, – продолжала тётя, указав Гариону на дверь, –
немедленно вон!
Гарион поспешно убежал.
