Первый режущий удар клыков пришёлся в живот; он ощутил, как
воздух со свистом выходит из лёгких; во второй раз клыки зацепили бедро, именно
в тот момент, когда мальчик, задыхаясь, попытался вывернуться и откатиться с
тропинки. Кольчуга пока защищала тело, но сила ударов оглушала. Неожиданно
зверь, поддёв мальчика, швырнул его в воздух; Гарион врезался головой в дерево.
Из глаз посыпались искры, он почти потерял сознание, но
внезапно откуда-то появился Бэйрек, с рёвом пробирающийся через сугробы. Глаза
мальчика, застланные обморочной дымкой, непонимающе уставились на нечто
невероятное, не могущее быть на самом деле. К нему мчался именно Бэйрек. в этом
не могло быть сомнения, но одновременно он был кем-то ещё, будто в одежду
Бэйрека забрался огромный уродливый медведь.
Непонятным образом эти две фигуры, бегущие по глубокому
снегу, сливались друг с другом, а движения их были абсолютно одинаковыми.
Словно бы занимая одно пространство, они и мыслили как одно существо. Стальные
ручищи стиснули извивающееся, смертельно раненное чудовище в неумолимых
объятиях. Алая кровь брызнула фонтаном из пасти кабана, и лохматое
человекоподобное создание, казавшееся Бэйреком, но в то же время кем-то ещё,
подняло издыхающее животное и с невероятной жестокостью ударило о землю.
Звероподобное существо подняло ужасное лицо-морду и издано сотрясающий всё
вокруг рёв торжества, но тут свет в глазах Гариона померк, и он почувствовал,
что скользит всё глубже в серую пропасть забытья.
Неизвестно сколько времени прошло, но очнулся он уже в
санях. Силк прикладывал к его затылку платок со снегом, лошади летели по
безбрежным белым просторам к Вэл Олорну.
– Вижу, ты всё же решил жить, – улыбнулся Силк.
– Где Бэйрек? – невнятно пробормотал Гарион.
– Едет за нами, в других санях, – ответил Силк,
оглядываясь.
– С ним… всё в порядке?
– Кому под силу справиться с Бэйреком?
– Я… хотел сказать… он похож на себя?
– На кого же ещё? – пожал плечами Силк. – Нет, мальчик,
лежи спокойно. Это дикое животное, по-моему, переломало тебе рёбра.
Положив руки на грудь Гариона, он осторожно толкнул его
назад.
– А кабан? – слабо запротестовал Гарион. – Где он?
– Его несут охотники. Вернёшься во дворец как
победитель. Однако, с моей точки зрения, ты должен задуматься о пользе разумной
осторожности. Эти твои инстинкты до добра не доведут и могут значительно
укоротить твою жизнь Но Гарион успел снова потерять сознание.
Вскоре они очутились во дворце, и Бэйрек внёс его в комнату;
рядом тут же появилась тётя Пол, побледневшая при виде крови.
– Это не его, – поспешил заверить Бэйрек. – Мальчик
проткнул кабана, и тот залил его кровью, пока они боролись. Думаю, с парнем всё
в порядке, разве что небольшая шишка на голове.
– Неси его, – коротко велела тётя Пол и пошла вперёд,
показывая дорогу в комнату Гариона.
Позже, когда голова и грудь были перевязаны, а мысли
путались и клонило в сон от мерзкого на вкус зелья, Гарион тихо лежал в постели,
слушая, как тётя Пол, наконец добравшаяся до Бэйрека, обрушила на беднягу свой
гнев:
– Ты, здоровый недоумок! Видишь, к чему привела твоя
глупость?
– Мальчик очень храбр, – ответил Бэйрек непривычно
тихим, полным мрачной меланхолии голосом.
– Храбрость меня не интересует, – оборвала было тётя
Пол, но тут же остановилась. – Что с тобой? – встрепенулась она и неожиданно,
протянув руки, сжала ладонями голову великана, взглянула в его глаза; руки
медленно скользнули вниз.
– Ох, это случилось в конце концов… правда? – тихо
спросила она.
– Ничего не поделаешь, Полгара, – жалко пробормотал
Бэйрек.
– Всё будет хорошо. – Она нежно погладила склонённую
голову.
– Мне никогда уже не будет хорошо.
– Иди спать, – вздохнула она, – утром всё кажется не в
таком мрачном свете.
Гигант повернулся и молча вышел. Гарион знал, что они
говорили об увиденном им в лесу, когда Бэйрек мчался на подмогу, и хотел
расспросить обо всём тётю Пол, но горькое питьё погрузило мальчика в глубокий
сон без сновидений раньше, чем он успел подобрать нужные слова.
Глава 16
На следующий день у Гариона болело всё, что только могло
болеть: он не представлял, как встанет с постели, однако посетители шли
потоком, и это заставляло мальчика забывать о синяках и ушибах. Особенно
лестными оказались визиты олорнских королей, разодетых в великолепные мантии;
все в один голос превозносили его мужество.
Потом появились королевы и принялись охать над мальчиком,
нежно утешать и гладить по голове. Всё вместе – похвалы, ласковые слова и
сознание, что он впервые в жизни находится в центре внимания, – наполняло
сердце Гариона восторгом. Последним гостем в этот день оказался господин Волк,
пришедший, когда по снежным улицам Вэл Олорна уже крались вечерние сумерки. На
старике были его обычная туника и длинный плащ с поднятым капюшоном, словно он
только что пришёл с мороза.
– Видели моего кабана, господин Волк? – гордо спросил
Гарион.
– Превосходное животное, – ответил тот без особого
энтузиазма, – но неужели никто не предупредил тебя, что нужно отбежать в
сторону после того, как проткнёшь зверя копьём?
– Я не успел подумать об этом, – признался Гарион, –
но… не показался бы подобный поступок трусостью?
– Неужели ты был настолько озабочен тем, что может
подумать о тебе свинья?!
– Ну… – запнулся Гарион, – нет, конечно.
– Ты выказываешь поразительное отсутствие здравого
смысла для столь молодого человека, – заметил Волк. – Обычно годы и годы
требуются, чтобы достичь той безрассудной отваги, которую ты проявил всего за
одну ночь.
И, повернувшись к сидевшей тут же тёте Пол, спросил:
– Полгара, ты уверена, что в жилах Гариона не течёт ни
капли арендийской крови? Ведёт он себя последнее время как истинный аренд. То
переправляется через Великий Мейлстром с храбростью малыша, оседлавшего
лошадку-качалку, то пытается сломать клыки дикого кабана о собственные рёбра.
Уверена, что не уронила его в детстве? Не ушибла ли головку младенца?
Тётя Пол улыбнулась, но ничего не ответила.
– Надеюсь, ты скоро поправишься, малыш, – заключил
Волк, – но всё же подумай над тем, что я сказал.
Гарион надулся, смертельно обиженный словами господина Волка
Несмотря на все усилия сдержать слёзы, предательские капли заблестели на
глазах.
