Сделав несколько глотков, сказочник на минуту задумался,
повесив голову, потом взглянул, как показалось Гариону, прямо ему в душу. И
затем старик сделал нечто странное, чего никогда не совершал прежде,
рассказывая истории в обеденном зале Фолдора.
Закутавшись в плащ, он величественно выпрямился.
– Знайте, – начал он звучным глубоким голосом, – что в
начале дней создали боги землю, моря, а также сушу. И разбросали они по ночному
небу звёзды и поместили туда Солнце и его жену, Месяц, чтобы в мир пришёл свет.
И боги заставили землю родить животных, и населили воды
рыбой, а воздух расцвёл цветами птиц. И создали боги людей и разделили их на
народы.
Богов было семеро, все равные между собой, а звали их Белар,
Чолдан, Недра, Исса, Мара, Олдур и Торак.
Гарион, как и все жители этой части Сендарии, конечно, знал
всё, что произошло потом, потому что эта история вела своё происхождение от
олорнов, а Олорнские королевства окружали Сендарию с трёх сторон. Воображение
унесло мальчика далеко-далеко, туда, где боги в те давние туманные дни
создавали вселенную, и озноб охватывал его при упоминании запретного имени
Торак.
Гарион внимательно слушал, как каждый из богов выбирал себе
народ: Белар – олорнов, Исса – найсанцев, Чолдан – арендов, Недра –
толнедрийцев, Мара – больше не существующих Марагов, а Торак – энгараков,
только бог Олдур предпочёл жить в одиночестве, изучая звёзды, признав только
нескольких людей своими учениками и последователями.
Гарион обвёл взглядом заслушавшихся домочадцев. Глаза
Дерника были широко раскрыты, руки старого Крэлто вцепились в стол, лицо
Фолдора сильно побледнело, на щеках стыли слёзы. В глубине комнаты стояла тётя
Пол. Хотя в очаге жарко горел огонь, она зябко куталась в накидку, но стояла
выпрямившись, не сводя взгляда с рассказчика.
– И однажды бог Олдур сотворил драгоценность в форме
шара, в драгоценности этой переливалось сияние звёзд, рассыпанных по северному
небу. И восхищённый народ назвал эту драгоценность Оком Олдура, потому что с её
помощью мог Олдур видеть, что было, что есть и чему ещё только предстоит
свершиться.
Гарион только сейчас осознал, что сдерживает дыхание,
потрясённый величием рассказа. Он слушал и слушал, как Торак украл Око, а
другие бога пошли на него войной, как Око отплатило похитителю, испепелив левую
сторону лица и лишив глаза и левой руки.
Старик остановился передохнуть и потянулся к кружке. Тётя
Пол, по-прежнему стягивая на груди накидку, принесла ему ещё одну; движения её
были величественны, глаза горели.
– Никогда ещё не слышал, чтобы так рассказывали, – тихо
пробормотал Дерник.
– Это «Книга олорнов». И рассказывают её только в
присутствии королей, – также тихо ответил Крэлто. – Я знал когда-то человека,
который слушал её при королевском дворе в Сендаре; он кое-что запомнил, но
целиком я сам слышу впервые.
Рассказ продолжался; старик вспоминал, как две тысячи лет
назад чародей Белгарат повёл Чирека с тремя сыновьями вернуть Око, о том, что
было дальше: укрепление западных границ против нашествия войск Торака, прощание
с землёй богов, приказавших Райве охранять Око в своей крепости на Острове
Ветров, создание огромного меча, в рукоятку которого и было вделано Око. Пока
волшебная драгоценность оставалась на месте, а потомки Райве правили островом,
Торак не мог победить Потом Белгарат послал любимую дочь к Райве, чтобы та
стала матерью королей, а другая дочь осталась с ним, изучила искусство
волхования, потому что была отмечена тайным знаком чародеев.
Голос рассказчика понизился почти до шёпота:
– И Белгарат вместе с дочерью, чародейкой Полгарой,
творили заклинания, чтобы отпугнуть Торака. И некоторые люди говорят, что они и
поныне оберегают земли от пришествия злого бога и так будет до конца дней, ведь
древнее пророчество гласит, искалеченный Торак однажды поднимется против
королевств Запада, чтобы потребовать обратно Око, доставшееся ему когда-то
дорогой ценой, и начнётся поединок между Тораком и потомком Райве, и в битве
этой решится судьба мира.
Старик замолчал; плащ соскользнул с плеч, знаменуя окончание
рассказа.
Долгое время никто не осмеливался заговорить, слышались
только слабое потрескивание дров в очаге да бесконечная песня кузнечиков и
лягушек в тёплой летней ночи.
Наконец Фолдор, откашлявшись, поднялся.
– Вы оказали нам сегодня великую честь, мой добрый
друг, – сказал он прерывающимся от волнения голосом. – Эту историю рассказывают
только королям, а не простым смертным, как мы.
Старик ухмыльнулся, глаза весело заискрились.
– Последнее время я что-то не встречаюсь с королями,
дружище Фолдор. Они, видно, слишком заняты, чтобы слушать древние сказки, а
историю нужно время от времени рассказывать, чтобы она не забылась, а кроме
того, кто знает в наше время, где может скрываться король?!
Все рассмеялись и начали расходиться – становилось поздно, а
завтра многим нужно было вставать с первыми лучами солнца.
– Не поможешь донести фонарь туда, где я обычно сплю? –
спросил сказочник у Гариона.
– С радостью, а ответил мальчик, вскакивая и спеша на
кухню.
Сняв с крюка квадратный стеклянный светильник, зажёг свечу,
укреплённую внутри, и возвратился в зал.
Фолдор о чём-то беседовал со стариком, а когда отвернулся,
Гарион заметил странные взгляды, которыми обменялись сказочник и тётя Пол, всё
ещё неподвижно стоявшая в глубине зала.
– Ну что, готов, малыш? – спросил старик, завидев
Гариона.
– Как только скажете, – отозвался тот; оба направились
к выходу.
– Но ведь история не закончена? – спросил Гарион,
сгорая от любопытства. – Почему ты остановился и не рассказал, чем кончилась
встреча Торака и райвенского короля?
– Это уже другая история, – пояснил старик.
– Расскажешь когда-нибудь? – настаивал мальчик. Старик
засмеялся.
– Торак и райвенский король ещё не встретились,
рассказывать пока не о чем, разве что… дождаться этого события.
– Но ведь это всего-навсего сказка, не правда ли? –
возразил Гарион.
– Ты думаешь?
Вынув бутылку вина из-под туники, старик жадно припал к
горлышку.
– Кто сказал, что это сказка, а не правда, скрытая в
легенде?
– Нет, всё это вымысел, – упрямо повторил Гарион,
чувствуя себя таким же практичным и твердолобым, как любой коренной сендар. –
Как это может быть правдой – ведь чародею Белгарату теперь уже… даже трудно
сказать, сколько лет; люди же так долго не живут.
– Семь тысяч лет, – вздохнул старик.
