Из придорожных зарослей с дикими криками выбежали франки. От их вида несчастная, не успевшая оправиться Сибилла, потеряла сознание.
– Не отдадим свои жизни задёшево! – возопил Зигфрид, отбиваясь от налётчиков своим, ставшим уже легендарным, Нортунгом. Но, увы, силы были неравны. Несколько франков, ловко орудуя гонделаками,
[41]
стащили фриза с лошади.
…Конный разъезд во главе с Хагеном объезжал окрестные деревни, добивая отставших от своего войска франков. Их оказалось немного – всего с десяток мародёров, упившихся до полусмерти и забывших об опасности.
Хаген чётко рассчитал: какое время понадобиться Зигфриду, чтобы достичь латифундии, найти женщину (если та вообще осталась жива); покинуть виллу и отправиться по преторианской дороге
[42]
в Аква-Митакку.
Двигаясь по дороге в сторону латифундии, острый слух Хагена уловил звуки боя.
– Вперёд! – отдал он команду. – Смерть франкам!
Бургунды подхватили клич своего командира и, пришпорив коней, устремились вперёд к лесу. Их взору предстала следующая картина: между двух поваленных деревьев «франки» добивали четырёх знатных всадников.
Хаген в одном из них сразу же узнал Зигфрида.
– Ублюдки! – взревел бургунд. И, направив коня на дерево, со всего размаха преодолел его. Не успел он врезаться в беспорядочные ряды «франков», как предпочли спастись бегством, скрылись в лесу.
Хаген спешился и бросился к Зигфриду. Фриз лежал на земле, истекая кровью. Хаген уже ничем не мог ему помочь.
– Командир! – раздался голос одного из бургундов. – Смотрите здесь женщина!
– Сибилла! – возопил Хаген и бросился к ней. Женщина пребывала без сознания. Он внимательно осмотрел матрону и припал к её груди.
– Жива! Дышит! Это знатная матрона. Её надо доставить самому Гизельхару!
Он подхватил женщину на руки и взвалил на спину лошади.
– Я поскачу с ней вперёд. Вы же положите убитых на щиты и как героев доставьте в город. Они этого заслужили.
Хаген, несмотря на возраст, ловко запрыгнул в седло. На обратном пути он подумал, что всё получилось на редкость удачно: нападение «недобитых франков» на Зигфрида и его людей более, чем правдоподобно. Сибилла и воины, сопровождавшие его, могут всё подтвердить.
* * *
Кримхильда проснулась посреди ночи вся в холодном поту. Она, тяжело дыша, села на кровати. Служанка, свернувшая комочком, подле ложа госпожи тотчас открыла глаза.
– Что с вами, моя госпожа? Может быть, воды или вина? – поинтересовалась та.
– Вина… – шёпотом произнесла Кримхильда.
Служанка подала ей чашу с вином, Кримхильда залпом осушила её и упала на подушки.
– Вот и всё… – снова прошептала она. – Он мёртв… Мёртв… Я это чувствую…
На утро примчался гонец из Аква-Митакки и сообщил Кримхильде о героической смерти её мужа. Мол, он с малым числом воинов противостоял большому отряду фраков.
Королева фризов не плакала, у неё не было слёз. Она почувствовала пустоту в груди, которую было нечем заполнить. Утта пыталась успокоить дочь, но напрасно. Та сидела подле окна, словно римская статуя, ожидая, когда из Аква-Митакки привезут тело мужа.
Наконец в город вошла траурная процессия – на щитах, как героя павшего в сражении, несли тело Зигфрида. Процессия вошла во внутренний двор королевской резиденции.
Королевское семейство в полном составе: Гунтар, Брунхильда, их сын Зигфрид, Утта и Кримхильда, уже ожидали её появления.
Во дворе стоял специально приготовленный стол, застеленный чёрной тканью. На него и положили тело Зигфрида. Кримхильда тотчас устремилась к нему… И опять она не могла выдавить и слезинки.
Брунхильда заметила это и тоже приблизилась к траурному ложу.
– Плачь… – прошипела она. – Ты должна выказывать скорбь по погибшему мужу! На тебя смотрят придворные!
Кримхильда вперила взор в королеву. И невольно прочла на её лице скрытое ликование.
– Ты радуешься смерти Зигфрида потому, что он отверг тебя… Будь ты проклята… – тихо произнесла Кримхильда.
– Ты ума лишилась от горя, дорогая золовка! – парировала королева. – Так и быть, я прощаю тебя…
Брунхильда удалилась к мужу. А её соперница осталась подле траурного ложа…
На следующий день должны были состояться похороны Зигфрида. Но вечный покой по замыслам короля и королевы он обретёт отнюдь не в королевской усыпальнице, потому как он был вассалом. Гунтар решил унизить Зигфрида даже мёртвым. Ибо, прежде всего, винил его в любовной связи с женой. У Кримхильды не было сил возмущаться, она покорно приняла решение старшего брата.
Гунтар решил, что Зигфрид должен быть погребён рядом с небольшой часовней недалеко от столицы. Там на его могиле воздвигнут склеп, украшенный изображениями его подвигов.
После такого решения короля у Кримхильды возникло вполне правомерное подозрение: действительно ли на мужа напали франки? Или Гунтар всё же узнал о любовной связи жены и своего вассала? И решил спустя годы поквитаться с ним.
Она поселилась недалеко от часовни в небольшой латифундии, принадлежавшей матери. Утта покинула королевскую резиденцию и присоединилась к дочери.
Сибилла, некогда любимая камеристка Кримхильды, навестила свою бывшую госпожу. Она поведала ей о смерти своего мужа, страхе, который ей пришлось пережить, и вновь возродившихся чувствах к Гизельхару. Принц же увидев Сибиллу, спустя почти десять лет, не раздумывая, предложил ей руку и сердце, забыв давнюю обиду и ревность. От мыслей сделать Сибиллу наложницей у Гизельхара не осталось и следа.
Однако в разговоре Сибилла обмолвилась:
– Не сомневаюсь, что мы попали в засаду франков! Зигфрида и его людей явно поджидали! О, Кримхильда я так тебе сочувствую, ведь я также недавно потеряла мужа. Если бы не Зигфрид, я с ума бы сошла на разорённой опустевшей вилле.
Кримхильда цепким взором вперилась в Сибиллу. Её самые худшие подозрения, увы, подтверждались.
– Как ты добралась до Аква-Митакки? – осторожно поинтересовалась та.
– Меня подобрал отряд Хагена. Увы, он прибыл, когда Зигфрид истекал кровью, жизнь покидала его.
Кримхильда прикусила нижнюю губу до крови.
– Что ты намерена делать? – печально спросила Кримхильда бывшую камеристку.
– Гизельхар сказал, что в ближайшие дни мы отбываем в Кастра Ветеру. Гунтар назначил его регентом при твоём малолетнем сыне.
