Проницательная Таусер мгновенно догадалась, что разговор о поместье и покойной Эннане дочь завела неспроста. Нитоприс, правда, щедро «разбавляла» свои расспросы о старухе свежими сплетнями дворцовой жизни, однако Таусер, не выдержав очередной длинной тирады дочери, решительно перебила ее:
– Уверена, ты пришла не для того, чтобы обсудить со мной сплетни, ни на минуту в Инебу-Хедже не утихающие. Признайся, Нитоприс, какое конкретно дело привело тебя ко мне? Говори без утайки – я всё пойму.
Нитоприс с облегчением вздохнула:
– Ты права, Таусер, – подтвердила молодая женщина, имевшая привычку называть свою родительницу по имени. – Меня всегда удивляли твоя проницательность и знание людей.
– Ну, так и в чём же истинная причина твоего визита, Нитоприс? – вкрадчиво поинтересовалась Таусер.
– Сутесис становится опасной не только для Теи, но и для всех нас! – выпалила, собравшись с духом, Нитоприс.
Таусер опустила ресницы, на мгновение задумавшись. Её лик с искусно подведенными глазами казался сошедшим с древних свитков, испещрённых изображениями египетских богинь.
– Да, я согласна: эта выскочка из Амарны действительно представляет угрозу, как для царственной четы, так и для всего двора… – раздумчиво заговорила, наконец, она. – Признаться, сия хрупкая и миловидная девушка с глазами, как у богини Хатхор, в которых столь легкомысленно и утонул наш Солнечный Гор, с самого начала показалась мне не более чем искусной интриганкой. Что ж, её отец, номарх Амарны, воспитал достойную себя дочь…
– Это-то обстоятельство и беспокоит моего супруга…
Таусер откинулась на спинку удобного глубокого кресла и пристально посмотрела на дочь:
– Я прекрасно понимаю Тутмоса. Амарна – на сегодняшний день небольшой город. Несомненно, номарх и его распутная дочь мечтают повлиять на решение фараона перенести столицу Та-Кемет именно туда. Тем самым сделать город сердцем государства, обрекая его на процветание… Однако, если фараон всё же перенесёт столицу в Амарну, многое может измениться не только для Теи и большинства царедворцев, но и для нашей семьи… И, боюсь, не в лучшую сторону. Другими словами, нужно… устранить Сутесис!..
Нитоприс испуганно распахнула глаза:
– Но это опасно! Устранить наложницу фараона не просто… – пролепетала она.
Таусер успокаивающе улыбнулась:
– Не волнуйся, никто не собирается лишать девчонку жизни. Достаточно будет лишь сделать так, чтобы фараон просто-напросто потерял к ней интерес. И подыскать тем временем новую наложницу, которая и будет блюсти интересы нашего семейства. А теперь ступай, дочь моя… Мне надо хорошо всё обдумать… – Таусер снова прикрыла глаза.
Нитоприс, почувствовав себя намного уверенней, нежели когда пришла сюда, тихо
поднялась с кресла и с восхищением взглянула на мать. На мгновение ей почудилось, что та с годами приобретает всё большее сходство с богиней Сехмет.
…Спустя пару недель жена первого советника нанесла любимой наложнице Солнечного Гора визит и вручила – в знак уважения и снискания взаимного расположения с её стороны – дорогой подарок: искусно выполненную из золотистого оникса шкатулку, крышка которой была украшена инкрустацией из двух переплетающихся кобр. Открыв шкатулку, Сутесис не удержалась от восторженного возгласа: витой золотой браслет, усыпанный изумрудами, добытыми из недр щедрых на драгоценные камни земель Унешека, с первых же секунд заворожил её своей красотой. Вполне естественно, что Сутесис не удержалась и тут же примерила браслет, золотой змеей обвивший её правую руку от запястья почти до локтя: украшение оказалось ей впору.
Вечером того же дня наложницу одолела неимоверная усталость, затем у неё разболелась голова, и она, сославшись на недомогание, отказала своему повелителю доставить любовное наслаждение. Фараон был крайне раздосадован внезапной болезнью наложницы и пригласил Пента, дабы тот дал девушке действенное лекарство. Но, увы, ни одно средство Пента не помогало Сутесис. Её недомогание продлилось почти месяц, за это время у Аменхотепа появилась (не без активного посредничества Таусер) другая наложница – племянница чати Хану.
* * *
Вернувшись к решению государственных проблем, Аменхотеп вновь озаботился вопросом смены местоположения столицы. Однако долго не мог прийти к выводу, какой из вариантов предпочтительнее: построить «под столицу» совершенно новый город или же просто «перенести» царский двор в один из городов Египта, после чего уже и объявить его столицей? В итоге фараон призвал на совет Верховного жреца Эйе, верного чати Хану, всех своих советников, эрпатора и даже царицу Тею, мнением которой вновь стал безмерно дорожить.
Практически единогласно решено было остановиться на втором варианте: переехать вместе с дворцом в один из египетских городов. Советник Мемес, выступавший первым, предложил выбрать любой город из четырёх самых крупных: Хемену, Абидос, Аварис или Уасет. (Или, на крайний случай, Амарну, учитывая её природное положение, избавляющее от невыносимой летней жары). Аргументировал своё предложение тем, что история всех этих городов насчитывает более тысячи лет, что каждый из них богат, густонаселен и славится самыми лучшими храмами Та-Кемета. Кроме того, в Абидосе вообще стоит заброшенный дворец, принадлежавший некогда одному из великих пращуров Аменхотепа, и его достаточно будет лишь привести в порядок: отремонтировать и обновить поблекшие фрески и предметы интерьера.
Однако Аменхотеп, будучи человеком суеверным, прекрасно помнил, что тот самый его «великий пращур», фараон Небпехтира Яхмос I, после Уасета действительно правил в Абидосе – его имя даже высечено на Стене священного храма[57], – однако впоследствии именно его сын, Аменхотеп I Джесеркара, перенес столицу из Абидоса в Инебу-Хедж.
Фараон Яхмос I, или, как его чаще называли – «Владеющий силой Ра», правил царством почти двести лет назад, причём в течение всего своего правления практически не прекращал войны с Аварисом, где прочно на целых двести лет обосновались гиксосы-завоеватели. Рано потеряв отца и старшего брата, Яхмос взошел на престол Уасета, формально сохранявшего тогда независимость от Авариса, в достаточно юном возрасте, поэтому на первых порах бразды правления царством взяла в свои руки его мать, доблестная царица Яххотеп.
Когда же Яхмос повзрослел, окреп и возмужал, он первым делом отвоевал у гиксосов Инебу-Хедж. Окрыленный первой военной победой, молодой фараон осадил вскоре и оплот гиксосов – город Аварис, и после длительного сопротивления тот был вынужден сдаться. Вскоре власть Яхмоса распространилась до самого Бехдеда, где правил некогда божественный Осирис, а затем и Гор. Спустя несколько лет он даже предпринял поход в Палестину, который тоже увенчался оглушительным триумфом.
Добившись на военном поприще грандиозных успехов, Яхмос, тем не менее, не торопился переносить столицу из Уасета в какой-либо другой из завоеванных им городов. Возможно, его просто отвлекали от этой цели иные проблемы – непокорность номархов. В многочисленных номах, разбросанных по обширным владениям Яхмоса, одно за другим вспыхивали восстания, и он много времени тратил на их подавление. Причем усмирял бунтовщиков столь беспощадно и жестоко, что кровь реками лилась по земле египетской и, стекая в Нил, окрашивала его воды в красный цвет…
