— Адус едва может связать два слова, так что на суде от
него не будет толка. Так что бери его себе и делай с ним что хочешь — это мой
подарок.
Они снова тронулись в путь, но, проехав совсем немного,
остановились, увидев сидящего под деревом Стрейджена.
— Я боялся, что вы можете заблудиться, —
проговорил он, поднимаясь на ноги.
— Кажется, в наших рядах пополнение? — осведомился
Тиниен.
— Тут ты ошибаешься, старина, — ответил
Стрейджен. — Я никогда не был в Земохе и меня туда что-то не тянет.
Вообще-то я — посланец королевы и ее личный посол. Я проедусь с вами до границы
Земоха, если позволите, а затем отправлюсь в Симмур для доклада.
— Не слишком ли ты отошел от своих дел в Эмсате? —
спросил его Кьюрик.
— На счет этого не беспокойся. Мои дела там идут сами
собой. Тэл заправляет всем не хуже меня. И, вообще, мне нужен отдых. — Он
похлопал себя по камзолу. — А, да, вот оно. — Он вынул из-за пазухи
сложенный лист пергамента. — Письмо от твоей жены, Спархок, — сказал
он, вручая его. — Это первое из тех, что я должен дать тебе, а дальше — по
обстоятельствам.
Спархок отвел Фарэна в сторону и сломал печать письма Эланы.
«Любимый, — писала она, — ты уехал всего несколько
часов назад, а я уже отчаянно по тебе скучаю. У Стрейджена есть для тебя и
другие послания от меня, которые, я надеюсь, поддержат тебя, если дела пойдут
плохо. А кроме того они принесут тебе мою нескончаемую любовь и веру. Я люблю
тебя, мой Спархок. Элана».
— Как ты обогнал нас? — спросил Стрейджена Келтэн.
— Вы в доспехах, сэр Келтэн, — ответил
Стрейджен, — я — нет. Вы бы удивились, как быстро мчится лошадь без всего
этого лишнего железа.
— Ну что? — спросил Улэф Спархока. — Мы
отошлем его обратно в Чиреллос?
— Нет, — покачал головой Спархок. — Он здесь
по приказу королевы и теперь отправляется с нами.
— Удержите меня, если мне вдруг представиться
возможность стать рыцарем какой-нибудь королевы, — сказал
генидианец. — Уж слишком много хлопот, забот и политики.
Стало пасмурно, когда они ехали на северо-восток по дороге к
Кадаху, но дождя, как и в прошлый раз, когда они проезжали здесь, не было.
Юго-восточные приграничные земли Лэморканда были сродни пелосийским, а на
вершинах холмов в округе высилось несколько замков. Поскольку Чиреллос был
близко, то тут, то там попадались монастыри и общины и звон колоколов печально
разносился над равниной.
— Облака плывут куда-то не туда, — ворчливо
заметил Кьюрик, когда они седлали лошадей на следующее утро. — Восточный
ветер в середине осени — плохая примета. Боюсь, что зима будет суровой, а это
не слишком приятно для солдат на равнинах центрального Лэморканда.
Они отправились дальше на северо-восток. Примерно часа через
два к Спархоку во главу колонны подъехали Кринг и Стрейджен.
— Друг Стрейджен мне тут многое порассказал об этой
тамульской женщине — Миртаи, — сказал Кринг. — Ты успел с ней обо мне
поговорить?
— Ну, я начал, — сказал Спархок.
— Я и боялся. То, о чем поведал мне Стрейджен,
заставила меня обо всем этом крепко задуматься.
— Да?
— Ты знаешь, что у нее на коленях и на локтях кинжалы.
— Это мне известно.
— Я так понял, они выскакивают, когда она сгибает руку
или ногу?
— Кажется, так.
— Стрейджен говорит, что когда она была совсем молодой,
на нее напали три разбойника. Она вывернула руку и перерезала горло одному,
воткнула колено в живот другому, сбила третьего с ног ударом кулака и вонзила
ему нож в сердце. Что-то мне расхотелось иметь такую жену… Кстати, что она
ответила тебе, когда ты с ней разговаривал от моего имени?
— Сказать честно, она просто рассмеялась.
— Рассмеялась? — удивленно воскликнул Кринг.
— Мне показалось, что ты не совсем в ее вкусе.
— Рассмеялась? Надо мной? — продолжал сетовать
Кринг.
— Думаю, ты принял мудрое решение, друг Кринг, —
сказал ему Спархок. — Вряд ли вы подойдете друг другу.
— Смеялась надо мной, да? — все еще сверкая
глазами с негодованием проговорил Кринг. — Ну хорошо! Мы еще
посмотрим!.. — Он пришпорил коня и поскакал обратно к своему отряду.
— Зря ты ему рассказал о том, что Миртаи рассмеялась
тебе в ответ, — покачал головой Стрейджен. — Теперь он из кожи вон
вылезет, чтобы завоевать ее. Мне он вообще-то нравится, и не хочется даже
думать о том, что сделает с ним Миртаи, если он переусердствует.
— Может быть, удастся его от этого отговорить? —
сказал Спархок.
— Я бы не стал на это рассчитывать.
— Скажи, Стрейджен, ты — человек вольный, но что держит
тебя здесь, с нами? — поинтересовался у него Спархок.
Стрейджен посмотрел на монастырь, мимо которого они
проезжали, о чем-то задумавшись.
— Хочешь услышать правду, Спархок? Или дашь мне пару
минут, чтобы я успел придумать тебе сказочку?
— Почему не начать с правды? Если мне не понравится, то
придумаешь что-нибудь другое.
— Хорошо, — ухмыльнулся Стрейджен. — Среди
вас я ощущаю себя человеком знати. Я общаюсь с королями и королевами, высшим
духовенством. — Он поднял руку. — Нет, я не пытаюсь ввести себя в
заблуждение, мой друг, и не думай, что у меня помутился разум. Я знаю и помню —
что я — бастард и вор, а также и то, что эта близость к знати здесь лишь
временная. Скорее всего она продлится до тех пор, пока я буду вам полезен. Меня
терпят, а не принимают. Хотя, не могу сказать, что я лишен самолюбия и так уж
низко ставлю себя в своих собственных глазах.
— Я заметил, — сказал Спархок, мягко улыбаясь.
— Не вредничай, Спархок. В любом случае, я принимаю это
временное и притворное равенство. Хотя бы для того, чтобы поговорить с умными
людьми. Шлюхи и воры — не слишком приятная компания. Ты понимаешь, единственное
о чем они могут говорить — это о шмотках. Ты когда-нибудь слышал, как шлюхи
толкуют о шмотках?
— Нет, и даже не могу себе представить.
— Смею заверить тебя, это что-то ужасное. —
Стрейджена передернуло. — Тут узнаешь о мужчинах и женщинах такое, что
вовсе не хочешь знать.
