После случившегося все ехали молча, смущенные недавним
поведением Сефрении. Ее безумная, безудержная жестокость, проявившаяся при
встрече с земохцами, не вязалась с ее обычной мягкостью и чувствительностью.
Все были даже слегка напуганы происшедшим и ехали через темный лес в
подавленном молчании, бросая частые взгляды на стирикскую волшебницу. В конце
концов Сефрения не выдержала и дернула поводья.
— Вы прекратите в конце концов? — сказала она
едко. — У меня, знаете, пока не выросло второй головы. Я изображаю из себя
земохскую жрицу — и веду себя точно так, как вела бы себя жрица Азеша. А когда
приходится изображать чудовище, приходится совершать и чудовищные поступки. Все
поняли? А теперь поехали дальше, и пусть Тиниен расскажет всем какую-нибудь
историю, чтобы отвлечь от неприятных мыслей.
— Хорошо, матушка, — согласно кивнул миролюбивый
дейранец. Спархок заметил, что все стали обращаться к Сефрении не иначе как
«матушка».
К ночи все встали лагерем в лесу и на следующий день
продолжили путь под все еще пасмурным небом. Небольшой отряд пробирался через
мрачный лес, и чем дальше, тем становилось холоднее. Когда они достигли
восточной опушки леса, то повернули на юг, не выезжая из-за деревьев, чтобы не
покидать своего укрытия.
Как и предвещал им Кринг, где-то во второй половине дня они
оказались у большого скопления деревьев, казалось, задушенных на корню. Мертвые
деревья торчали на краю горы, пахли разложением и тянулись как водопад довольно
далеко.
— Все это выглядит — да и пахнет — как преддверие
Ада, — серьезно заметил Тиниен.
— Может, это произошло из-за того, что облачно? —
предположил Келтэн.
— Не думаю, чтобы солнце тут чем-нибудь помогло, —
покачал головой Улэф.
— Но что могло убить так много деревьев? — с
дрожью спросил Бевьер.
— Здесь больна земля, — ответила ему
Сефрения. — Давайте не будем долго оставаться в этом проклятом лесу.
Человек — не дерево, но болезнетворное дыхание этого леса добро не принесет.
— Мы теряем светлое время дня, — заметил Кьюрик.
— Это не так важно. Ночью будет тоже достаточно света
для движения.
— А что заразило эту землю, Леди Сефрения? —
спросил Берит, поглядывая на белые деревья, торчащие из земли как руки
скелетов.
— Никто не знает, Берит, но испарения этого места — что
дыхание смерти. Возможно, ответ лежит глубоко под землей, как таящийся ужас.
Давайте лучше поскорее уедем отсюда.
К вечеру небо потемнело, а ночью мертвые деревья вокруг них
осветились слабым зеленоватым светом.
— Это ты, Сефрения? — спросил Келтэн. — Ты их
осветила?
— Нет, — ответила она. — Этот свет не от
магии.
— И как же я забыл, — неожиданно рассмеялся
Кьюрик.
— Что? — спросил его Телэн.
— Мертвые деревья должны светится в темноте, не всегда,
правда…
— Я никогда не слышал о таком.
— Это потому, что ты слишком много времени проводил в
городе, Телэн.
— Приходится быть там, где ждет тебя твоя работы и
клиенты, — пожал плечами мальчик.
— Да уж, облапошивать лягушек пожалуй не так доходно.
И первые часы они так и проехали в этом зеленоватом сиянии,
прикрывая плащами рты и носы. Перед полночью их небольшой отряд добрался до
крутого лесистого кряжа. Проехав по нему еще немного, они встали лагерем на
остаток ночи в узком ущелье, покрытым лесом. Ночной воздух здесь был чистым и
свежим, и все были этому рады после долгих часов отравленного дыхания мертвой
природы. Утром они взобрались на гору, но вид, открывшийся им оттуда был ничуть
не приятнее. Только день назад все было белое, а теперь черное, но такое же
мертвое.
— Господи, что это? — выдохнул Телэн, уставившись
на пузырящуюся поверхность черной липкой грязи.
— Смоляные болота, о которых говорил Кринг, —
ответил Спархок.
— Мы можем их обойти?
— Нет. Смола течет с утеса, а болота тянутся на
несколько дней пути у подножия гор.
Огромные смоляные болота, пугавшие своей мрачной чернотой,
пузырились и тянулись далеко на юг, и там, на самой их окраине возвышался столб
голубоватого пламени, примерно той же высоты, что и собор в Симмуре.
— Как же мы их перейдем? — спросил Бевьер.
— Осторожно, — ответил Улэф. — Я пересекал в
Талесии зыбучие пески. Тут нужно просто пробовать почву перед собой посохом,
желательно длинным.
— У пелоев уже есть проторенная тропа среди этих
болот, — сказал им Спархок. — По краю утыканная колышками.
— А с какой стороны кольев надо ехать? —
поинтересовался Келтэн.
— Вот этого Кринг не сказал, — пожал плечами
Спархок. — Но думаю, это будет не сложно выяснить.
Они съехали вниз с горы и осторожно поехали вглубь трясины.
Воздух над болотами был полон запаха горючей смеси и Спархок скоро
почувствовал, что у него кружится голова.
Они медленно пробирались все дальше и дальше, четко следя за
каждым своим шагом. Большие пузыри поднимались из глубины смоляных луж и
лопались со странным рыгающим звуком. Когда они подъехали к южному краю болот,
им лучше стал виден горящий столб — колонна голубоватого пламени, бесконечно
ревущего, вырываясь из земли. Миновав этот огненный источник, они уже вскоре
выехали из болот. Стало намного холоднее.
— Погода ухудшается, — предупредил Кьюрик. —
Скорее всего, сначала польет дождь, ну а потом и снега можно ожидать.
— Ни один поход в горы не обходится без снега, —
заметил Улэф.
— Какая следующая примета Кринга? — спросил Тиниен
Спархока.
— Вот эта, — ответил Спархок, указывая на высокий
утес с широкими желтыми полосами, словно окольцовывавшими его. — Кринг
отличный проводник, хотя его и нет с нами. — Спархок проехал немного
вперед и увидел дерево со срезанной верхушкой. — Прекрасно, — сказал
рыцарь, — это отмечено начало прохода. Поехали, пока не начался дождь.
Проход на самом деле оказался старым пересохшим руслом реки.
Климат Эозии за века изменился и, так как в Земохе становилось все суше и суше,
поток, что плавно протекал по узкому ущелью, высох у своего источника, оставив
лишь русло, прорезавшее утес. Как и предсказывал Кьюрик, во второй половине дня
полил дождь. Он шел плотной пеленой и быстро вымочил все вокруг.
