Толстое клубящееся облако, казалось, содрогнулось и
отступило, а затем испустило глубокий протяжный стон и осело на землю.
— Куда они делись? — проревел Улэф, оглядываясь по
сторонам и размахивая топором.
Остальные были не менее озадачены, с подозрением поглядывая
на Спархока.
Теперь друзья Спархока стали избегать его, они ехали с
хмурым видом, перешептываясь друг с другом и часто бросая на пандионца косые
взгляды, полные вражды. На ночь они разбили лагерь с подветренной стороны
крутого холма, где белые присыпанные песком скалы выступали из неровной
изъеденной почвы. Спархок приготовил еду, но в этот вечер его друзья решили не
задерживаться у костра после еды, как это было у них раньше. Спархок в
отвращении покачал головой и отправился к своим одеялам.
— Проснись, сэр рыцарь, сделай милость. — Голос
был мягким и нежным, и, казалось, был полон любви. Спархок открыл глаза и
обнаружил, что находится в ярко окрашенном шатре, а за открытым входом в него
простирается зеленый луг, весь покрытый дикими цветами. Там стояли и деревья,
древние и раскидистые, с ветвями, тяжелыми от цветов, а над верхушками
раскинулось голубое-голубое небо, и солнце россыпью бриллиантов отражалось в
нем. Эти небеса не были похожи ни на какие другие, купол которых покрывала
радуга, озаряя мир внизу.
Говорившая с ним стояла рядом и подталкивала Спархока носом,
нетерпеливо постукивая по покрытому ковром полу передним копытцем. Для оленя
она была маловата, а ее шерсть казалось такой безупречной белизны, что почти
пламенела на солнце. Глаза лани, большие, мягкие и темные, выражали понимание,
доверие и нежность ее сердца. Однако она оказалась упорной и настойчивой в
своем желании, чтобы Спархок окончательно проснулся и поднялся на ноги.
— Долго я спал? — спросил озадаченный рыцарь.
— Ты был изможден, сэр рыцарь, — ответила лань,
как бы утешая его. — А теперь облачись со всем тщанием, —
напутствовала она Спархока, — ибо я приведу тебя пред очи моей хозяйки,
которая правит этим миром и которой восторгаются все ее подданные.
Спархок с нежностью погладил лань по белоснежной шее, и
огромные глаза ее стали излучать любовь. Пандионец поднялся и посмотрел на свои
доспехи. Они были, как и следовало, черными, отделанными серебром, но Спархок
был приятно удивлен тем, что весили они теперь не больше, чем легкая шелковая
ткань. Хотя его огромный меч обычно внушал людям уважение, но сейчас рыцарь
понимал, что это не более чем украшение в этом сказочном королевстве,
окруженном сверкающим морем и лежащем в счастливом согласии под разноцветными
небесами. Здесь не было ни опасности, ни ненависти, ни злобы, а царил
всепоглощающий мир и любовь.
— Нам надо поторопиться, — Спархоку белая
лань. — Нас ожидает лодка, там, на причале, где волны плещутся,
переливаясь в свете очарованных небес. — Она, грациозно и осторожно
ступая, повела рыцаря по усыпанному цветами лугу, пахнущему так сладко, что
заходило сердце.
Они прошли мимо белой тигрицы, весело катавшейся на спине в
лучах теплого утреннего солнца, а ее тигрята, большелапые и неуклюжие, в
игривой ярости боролись рядом на траве. Белая лань на мгновение остановилась,
чтобы обнюхать тигрицу, и была награждена тем, что огромный розовый язык нежно
облизал ее белоснежную мордочку до самых ушей.
Усыпанные цветами луга склонялись под теплым ветерком, когда
Спархок следовал за белой ланью в голубоватую тень под древними деревьями. А
там за деревьями отделанная алебастром гавань нежно охватывала лазурное море, и
там их поджидала ладья, больше похожая на птицу. Нос ее был тонок и грациозен,
как шея лебедя, а два паруса, как два крыла, поднимались над дубовой палубой.
Легкая и стремительная ладья словно зазывала на борт своих пассажиров, чтобы тотчас
отправиться в путь.
Спархок нежно и внимательно посмотрел на белоснежную лань,
затем нагнулся и с легкостью подхватил ее на руки. Она не сопротивлялась, но
мгновенная тревога промелькнула в ее огромных глазах.
— Не беспокойся, — сказал он ей. — Я всего
лишь хочу перенести тебя в лодку, чтобы холод воды не коснулся тебя.
— Ты так добр, благородный рыцарь, — произнесла
его белоснежная провожатая, доверчиво склонив свою голову на плечо, в то время
как Спархок уже рассекал большими шагами водную гладь.
Как только они забрались в ладью, их легкое суденышко было
подхвачено волнами и быстро понеслось вперед. Но прогулка по морю длилась
недолго, и уже вскоре они пристали к берегу. Это был небольшой изумрудный
островок, в глубине которого раскинулась древняя священная роща, и Спархок
разглядел сквозь листву ее деревьев сверкающие на солнце мраморные колонны
дворца.
Другая ладья, не менее изящная, чем ладья Спархока, и столь
же равнодушная к капризам легкого шаловливого ветра, быстро пересекла простор
сапфирного моря, также торопясь пристать к острову, манящему своей чарующей
красотой.
Едва ладья причалила к берегу и люди из нее сошли на золотой
песок острова, Спархок тут же узнал в них дорогих его сердцу людей. Верный и
преданный сэр Келтэн, сильный как буйвол и храбрый как лев — сэр Улэф…
…Еще погруженный во власть сна, Спархок тряхнул головой,
чтобы развеять паутину возникших загадочных образов и чудных видений. Но чья-то
крохотная ножка притопнула в раздражении, и Спархок услышал знакомый голос:
— Не серди меня, Спархок. Быстро засыпай снова!..
Доблестные рыцари медленно взбирались по невысокому склону,
ведущему в глубину изумрудной рощи, переговариваясь друг с другом о своих
утренних приключениях. Сэра Келтэна вел за собой белый барсук, за белым львом
следовал сэр Тиниен, за огромным белым медведем — сэр Улэф, а перед сэром
Бевьером летел белоснежный голубь. Их молодого друга Берита сопровождал белый
барашек, рядом с Кьюриком бежала преданная белая гончая, а рядом с Телэном
весело резвился белый горностай.
