— Ты не мог бы кричать чуть погромче, Берит, —
ворчливо сказал ему Кьюрик. — Может, тогда тебя и в Чиреллосе услышат.
— Прости, Кьюрик, — извинился, краснея, Берит.
— Пришли других послушников позаботиться о наших
лошадях, — сказал молодому человеку Спархок, — а сам ступай за нами.
Нужно многое сделать, но для начала поговорим с лордом Вэнионом.
— Да, сэр Спархок, — Берит побежал обратно к
конюшне.
— Такой прекрасный мальчик, — улыбнулась Сефрения.
— Ему еще придется над собой поработать, —
наставительно заметил Кьюрик.
— Спархок! — с удивлением произнес выходивший из
сводчатых дверей Замка пандионец, лицо которого было скрыто под капюшоном.
Рыцарь откинул назад капюшон. Это бы сэр Перрейн, тот самый торговец скотом,
которого они встретили в Дабоуре. Он говорил с легким акцентом.
— Что ты делаешь здесь, в Симмуре, Перрейн? —
спросил Спархок, пожимая руку своему брату по Ордену. — Мы думали, ты все
еще в Дабоуре.
— А-а… — протянул Перрейн, несколько оправившись от
изумления. — Когда Арашам умер, у меня не было особых причин оставаться
там. Мы слышали, что король Воргун разыскивает вас по всей западной Эозии.
— Разыскивает — не означает, что поймал, —
усмехнулся Спархок. — Мы поговорим об этом позднее. А сейчас мы спешим
повидать лорда Вэниона.
— Да, конечно, — Перрейн отвесил легкий поклон
Сефрении и удалился.
Спархок и остальные поднялись по ступеням, ведущим в Южную
Башню, где располагался кабинет лорда Вэниона. Магистр пандионского Ордена был
одет в белые стирикские одежды, и лицо его заметно постарело за тот короткий
промежуток времени, что минул с тех пор, как его в последний раз видел Спархок.
В кабинете, кроме магистра, были Улэф, Тиниен, Бевьер и Келтэн. Все они поверх
кольчуг были облачены в монашескую рясу, одежду, принятую для ношения в Замках
Ордена.
— Наконец-то! — выдохнул Келтэн, когда в дверном
проеме кабинета показалась фигура Спархока. — Почему от вас так долго не
было никаких известий?
— Трудно разыскать надежного посланника в стране
троллей, Келтэн.
— Как, удачно? — с напряжением в голосе спросил
Улэф. Это был огромный светлобородый талесиец, и Беллиом имел для него особое
значение.
Спархок посмотрел на Сефрению, как бы испрашивая разрешения.
— Хорошо, — кивнула она, — только не более
одной минуты.
Спархок сунул руку за пазуху и извлек оттуда холщовый
мешочек, в котором он хранил Беллиом. Он развязал стягивающие мешок веревки,
вынул из него на свет самое чудесное и грозное творение в мире и осторожно
положил его на стол лорда Вэниона. И вновь в плохо освещенном углу кабинета
пред взором Спархока возникли смутные очертания мрачного призрака тьмы. Ночной
кошмар, преследовавший его в горах Талесии, неотступно следовал за ним по
пятам, однако тень на этот раз стала как будто больше и чернее, словно
появление Беллиома увеличивало ее размеры, мощь и ощущение опасности,
исходившее от нее.
— Не слишком-то всматривайтесь и не доверяйте этим
прекрасным лепесткам, друзья мои, — предупредил Спархок. — Беллиом
может завладеть вашими душами.
— Боже! — затаив дыхание произнес Келтэн. —
Вы только взгляните!
Каждый сияющий лепесток Сапфирной Розы был настолько хорош,
что можно было различить застывшие на нем капельки росы. Из самого сердца
самоцвета исходило манящее голубое сияние и безмолвный всепоглощающий приказ
смотреть и созерцать совершенство и великолепие этого неземного создания.
— О, Боже! — пылко взмолился Бевьер. — Защити
нас от этого соблазна. — Бевьер был рыцарем Ордена Сириник и арсианцем.
Иногда Спархоку казалось, что он чрезмерно набожен, но только не сейчас. Если
даже половина из того, что ощущал Спархок, было правдой, страх Бевьера перед
Беллиомом был небезоснователен.
Улэф, этот огромный талесиец, быстро и нервно заговорил на
языке троллей.
— Не убивай, Беллиом-Голубая-Роза, — сказал
он. — Рыцари Храма не враги Беллиому. Рыцари Храма защищают Беллиом от
Азеша. Помоги исправить черные дела наших недругов, Голубая Роза. Я — Улэф
Талесийский. Если Беллиом гневается, пусть направит свой гнев на Улэфа.
Спархок выпрямился.
— Нет, — твердо сказал он на ужасном языке
троллей. — Я — Спархок Эленийский. Я — тот, кто убил
Гверига-Карлика-Тролля. Я — тот, кто принесет Беллиом-Голубую-Розу во дворец
исцелить мою королеву. Если Беллиом-Голубая-Роза свершит это и будет все еще
гневаться, пусть направит свой гнев на Спархока Эленийского, а не Улэфа
Талесийского.
— Ты — глупец! — взорвался Улэф. — Ты себе и
представить не можешь, что способна сотворить с тобой эта штуковина.
— А с тобой она что, не сможет проделать то же самое?!
— Пожалуйста, прекратите эти ненужные разговоры, —
утомленным голосом произнесла Сефрения. — Слушай меня,
Беллиом-Голубая-Роза, — твердо сказала она, даже не затрудняя себя
говорить на языке троллей. — Спархок Эленийский владеет кольцами.
Беллиом-Голубая-Роза должен признать его власть и беспрекословно подчиняться
ему.
Самоцвет потемнел на несколько мгновений, а затем к нему
снова возвратилось его глубокое голубое сияние.
— Положи его обратно, Спархок.
Спархок положил розу обратно в мешочек и засунул его за
пазуху.
— А где Флейта? — неожиданно спросил Бевьер.
— Это, мой юный друг, очень длинная история, —
ответил ему Спархок.
— Но она не мертва? — взволнованно переспросил сэр
Тиниен.
— Нет, — сказал Спархок. — Это просто
невозможно, Флейта — бессмертна.
— Каждый человек смертен, Спархок, — запротестовал
Бевьер.
— Это истинная правда, — ответил Спархок, —
но Флейта — не человек. Она — стирикская Богиня Афраэль.
— Ересь! — задыхаясь от волнения произнес Бевьер.
— Ты бы не думал так, если бы был с нами в пещере
Гверига, сэр Бевьер, — сказал ему Кьюрик. — Я видел собственными
глазами, как маленькая Флейта поднималась из бездонной пропасти.
— Может, заклинание… — уже не так уверенно проговорил
Бевьер.
— Нет, Бевьер, — покачала головой Сефрения. —
Никакое заклинание не могло бы сотворить то, что сделала Флейта в той ужасной
пещере. Она была — и есть — Афраэль.
