— Считай это моим прощальным подарком, Отт.
— Да? Ты что же уже покидаешь нас?
— Нет, не я, а ты.
Отт рассмеялся, и смех его был отвратителен.
— Он напуган, Спархок, — шепнула ему
Сефрения. — Он не уверен, что ты не сможешь прорваться сквозь созданный им
волшебный барьер.
— А что я смогу?
— Я тоже не знаю. Но сейчас Отт как никогда уязвим,
потому что его Бог, Азеш, всецело поглощен творимой оргией.
— Тогда самое время начать. — Спархок вобрал в
грудь побольше воздуха и решительно зашагал в сторону раздувшегося императора
Земоха.
Отт откинулся назад и подал быстрый знак стоявшим вокруг
него полуобнаженным носильщикам. Те быстро подхватили носилки, на которых в
омерзительной позе развалился их жирный повелитель, и заспешили к террасам,
ведущим вниз, на черный ониксовый пол, где обнаженные земохцы, выворачивая в
нелепых позах руки и ноги и с бессмысленными от изнеможения лицами, продолжали
свой непристойный ритуал. Энниас, Арисса и Личеас следовали за Оттом с глазами
полными страха, стараясь держаться как можно ближе к его носилкам, чтобы
оставаться в пределах защитного барьера, возведенного императором Земоха. Когда
носилки опустили на черный ониксовый пол, Отт громко прикрикнул на жрецов в
зеленых балахонах, и те бросились вперед с выражением безумной преданности,
застывшим на их лицах, и на бегу доставали из-под одежды свое оружие.
Неожиданно до Спархока донеслись крики отчаяния и досады,
раздавшиеся позади них. Это были солдаты, вызванные Оттом, что наткнулись
теперь на преграду, возведенную чарами Сефрении.
— Выдержит? — спросил он ее.
— Думаю да, если только кто-то из этих солдат не
окажется сильнее меня.
— Ну, это вряд ли. Тогда остаются только эти
жрецы. — Он посмотрел на своих друзей. — Что ж, — сказал он
им, — давайте встанем вокруг Сефрении и расчистим себе дорогу.
Жрецы Азеша были без доспехов, а то, как они держали оружие,
ясно говорило о том, что они в этом мало чего смыслят. По большей части они
были стириками, и внезапное появление враждебно настроенных рыцарей Храма в
святая святых их веры испугало жрецов и повергло в смятение. И Спархоку пришли
на ум слова Сефрении, которая говорила ему однажды, что стирики слишком
медленно соображают, когда чем-то неожиданно встревожены или удивлены. Все
неожиданное ставит их в тупик. Внезапно, когда он и его друзья только начали
подниматься по ступенчатой террасе, Спархок почувствовал легкое покалывание в
спине, возможно, несколько жрецов все же очухались и вместе пытались творить
заклинание. Рыцарь издал эленийский боевой клич и ему вторили его друзья ревом,
жаждущим крови и насилия. Покалывание исчезло.
— Побольше шума! — крикнул он своим
спутникам. — Тогда они теряются и не могут использовать магию.
Рыцари Храма стремительно продвигались вперед по черным
террасам, издавая воинственные кличи и размахивая своим оружием. Жрецы в ужасе
отшатнулись, и тут-то к ним подоспели рыцари Храма.
Берит следовал прямо за Спархоком, с горящими воодушевлением
глазами и с Локамбером наготове.
— Побереги свои силы, Спархок, — угрюмо проговорил
он, стараясь придать своему голосу побольше мужественности. И тут же он вышел
вперед, загородив собой озадаченного Спархока, и шагнул прямо на жрецов,
размахивая Локамбером, как косой.
Спархок дернулся было вернуть Берита, Сефрения удержала
рыцаря, положив свою руку ему на запястье.
— Не надо, Спархок, — сказала она. — Для него
это важно, а опасность ему особенно не угрожает.
Отт добрался до переливающегося в свете костров алтаря,
установленного перед идолом, и с открытым от ужаса ртом наблюдал за кипевшей
резней. Затем он выпрямился и проревел:
— Ну что же ты, Спархок! Мой Бог уже заждался тебя!
— Так ли уж это, Отт? — откликнулся
Спархок. — Азешу нужен Беллиом, и вряд ли он хочет, чтобы я преподнес ему
этот драгоценный камушек, ибо ему самому не ведомо, что я собираюсь сотворить с
этим самоцветом.
— Прекрасно, Спархок, — прошептала
Сефрения. — Используй свое преимущество. Азеш ощутит неуверенность Отта, и
тогда неуверенность и сомнения одолеют и его.
По всему Храму эхом разносились шум ударов, крики и стоны
жрецов, попавших под тяжелую руку рыцарей. И так они прокладывали себе путь
через плотно сомкнутые ряды укутанных в зеленое людей, пока не достигли
подножия первой под алтарем террасы.
Несмотря ни на что, Спархок в душе ликовал. Он не надеялся
продвинуться так далеко, и его неожиданная удача придала ему сил и наполнила
чувством непобедимости.
— Ну, Отт, — сказал он, грозно посматривая поверх
террас на обрюзгшего императора. — Пробуди же наконец Азеша. И мы
посмотрим, могут ли Старшие Боги, также как и люди, познать, что такое смерть.
Отт с минуту в ужасе взирал на Спархока, затем кое-как сполз
с носилок и съежился на полу, ноги совсем отказывались служить бедняге.
— На колени! — визгливо крикнул он Энниасу. —
На колени и моли нашего Бога о спасении. — Очевидно, узнав о том, что его
солдаты не могут проникнуть в Храм, Отт был охвачен еще большим страхом.
— Келтэн, — позвал Спархок своего друга. —
Для начала покончите с этими жрецами, а потом убедитесь, что солдаты не
прорвутся и не нападут на нас сзади.
— В этом нет необходимости, Спархок, — сказала ему
Сефрения.
— Знаю, но там они будут в большей безопасности. —
Он глубоко вздохнул. — Ну, пора! — Он стащил с рук латные рукавицы,
сунул клинок под мышку и снял стальной мешочек со своего пояса. Он отогнул
проволоку, которой тот был закручен, и вытряхнул Беллиом себе в руку.
Цветок-гемма казался очень горячим, и сияние, полыхавшее подобно зарнице в
летней ночи, охватило его лепестки.
— Голубая Роза! — резко проговорил Спархок. —
Ты должна будешь исполнить то, что я прикажу!
Отт, полустоящий на коленях, полусидящий на корточках,
бормоча, возносил молитву своему Богу — но из-за охватившего его ужаса и страха
молитва была неразборчива. Энниас, Личеас и Арисса, также коленопреклоненные,
неотрывно смотрели на уродливое лицо идола, угрожающе возвышавшегося над ними.
И глаза их все больше полнились страхом и безысходностью по мере того, как они
постигали истинную суть извращенного Божества, которому они поклонялись.
— Приди же, Азеш! — умолял Отт. — Пробудись!
Услышь молитву слуг твоих!
