Спархок кивнул.
Долмант вздохнул и в печали склонил голову.
— Полагаю, вы отомстили его убийце? — спросил он,
сдерживая боль свою и гнев.
— Да, это сделал его сын, Сарати, — ответил
Спархок.
Долмант знал кем доводится Кьюрику Телэн, и он с удивлением
посмотрел на мальчика.
— Как ты умудрился убить закованного в сталь воина,
Телэн? — спросил он.
— Я воткнул нож ему в спину, — ровным голосом
ответил Телэн, — прямо в почки. Хотя потом Спархоку пришлось помочь мне
всадить в него меч. У меня самого не хватило сил пробить доспехи.
— А что теперь будет с тобой, мой мальчик? — с
грустью в голосе спросил Долмант.
— Пуская немного подрастет, — сказал
Вэнион, — А потом зачислим его послушником в Пандионский орден — вместе с
остальными сыновьями Кьюрика. Спархок обещал это Кьюрику.
— А что, меня никто не хочет спросить, что я
думаю? — возмущенно заявил Телэн.
— Откровенно говоря, нет.
— В рыцари? — фыркнул Телэн. — Меня? Вы что,
все разом ум потеряли?
— Да не переживай так, Телэн, — попытался
увещевать его Берит. — Быть рыцарем не так уж плохо, привыкнешь со
временем.
Спархок возобновил свой рассказ. Однако ко многому из того,
что рассказывал рыцарь, Ортзел оказался теологически не подготовлен, и как
только Спархок закончил, глаза патриарха Кадаха остекленели и он в ошеломлении
уставился на него.
— Вот, кажется, и все, что произошло с нами, —
заключил Спархок. — Думаю, мне самому потребуется какое-то время, чтобы
все это улеглось в моей голове — возможно, на это уйдет весь остаток моей жизни
— и даже тогда останется многое, что я не смогу осмыслить.
Долмант в раздумье откинулся на спинку кресла.
— Думаю, что Беллиом — и кольца — должны быть переданы
на хранение Церкви, — сказал он.
— Очень жаль, Сарати, — произнес Спархок. —
Но это невозможно.
— Что ты сказал?
— У нас больше нет Беллиома.
— Что же вы сделали с ним?
— Мы бросили его в море, — ответил Бевьер.
Долмант в смятении воззрился на них.
Патриарх Ортзел с возмущенным видом вскочил на ноги.
— Как? Без разрешения церкви? — почти прокричал
он. — Вы даже не испросили совета у Бога?
— Мы выполнили повеление другого Бога, — ответил
Спархок. — Вернее, Богини, — поправился он.
— Ересь! — гневно выдохнул Ортзел.
— Вот уж не думаю, ваша светлость, — покачал
головой Спархок. — Именно Афраэль передала в мои руки Беллиом. Она вынесла
его из бездны в пещере Гверига. После того как Беллиом исполнил свое
назначение, мне надлежало вернуть его обратно Афраэль. Но она этого не захотела
и повелела бросить самоцвет в море. Я подчинился.
— Что вы натворили! — продолжал бушевать
Ортзел. — Как можно с таким могущественным и опасным сокровищем обращаться
как с простой безделушкой?! Возвращайтесь назад, отыщите его и доставьте
Церкви!
— Думаю, он прав, Спархок, — серьезно проговорил
Долмант. — Вам придется отправиться в путь и вернуть Беллиом.
Спархок пожал плечами.
— Как пожелаете, Сарати, — сказал он. — Мы
сразу же последуем вашему повелению, как только вы скажете в каком море-океане
нам его искать.
— Неужели вы… — растерянно произнес Долмант.
— Не имеем ни малейшего представления, — заверил
его Улэф. — Афраэль привела нас на какой-то утес, возвышающийся над
неизвестным нам морем, и мы забросили Беллиом в его воды. Это может оказаться
побережьем любого моря или океана. Возможно, даже не в нашем мире. Кто знает,
может, и на Луне есть океаны? Так что, боюсь, Беллиом навсегда потерян для нас.
Церковники, обескураженные такими речами, в смятении
посматривали на них.
— В любом случае, Долмант, я не думаю, чтобы ваш
эленийский Бог пожелал бы получить в свою власть Беллиом, — сказала
Сефрения Архипрелату. — И даже полагаю, что Бог ваш — как и все остальные
Боги — с большим облегчением узнает, что Беллиом успокоился до лучших времен.
Думаю, Беллиом страшит их всех. Я знаю, что Афраэль боялась его. — Она
помолчала. — Вы заметили как долго и тоскливо тянется эта зима? —
спросила она. — И в каком вы подавленном настроении?
— Времена тревожные, — напомнил ей Долмант.
— Допустим, но что-то я не заметила, что вы пустились в
пляс, узнав, что Азеш и Отт уничтожены. Даже это не смогло поднять ваше
настроение. Стирики верят в то, что зима отражает состояние Богов. Что-то
произошло в Земохе, что никогда не случалось раньше. Мы раз и навсегда
обнаружили, что Боги тоже смертны. И я сомневаюсь, что весна вновь расцветет в
наших душах прежде, чем Боги совладают с собой. Они сейчас слишком напуганы и
пребывают в смятении от того, что произошло; и по правде говоря, пока им совсем
не до нас и наших проблем. Они на некоторое время предоставили нас самим себе.
И магия наша пока бессильна. Мы все сейчас одиноки, Долмант, и нам придется
терпеть эту бесконечную зиму, пока Боги не вернуться. Боги.
Долмант вновь откинулся на спинку кресла.
— Ты встревожила меня, матушка, — проговорил он, и
утомленно провел рукой по полуопущенным векам. — Хотя буду с вами
откровенен. Последние полтора месяца меня не покидает это зимнее отчаяние.
Однажды я проснулся в полночь, и слезы беспричинно текли из моих глаз. С тех
пор я ни разу не улыбнулся и не почувствовал проблесков в душе моей. Я думал,
что беда кроется во мне, но, видно, это не так. — Он помолчал. — Что
ж, это ставит нас, как служителей Церкви, лицом к лицу с нашим долгом. Мы во
что бы то ни стало должны отыскать то, что отвлечет настроения наших верующих
от этого всеобщего отчаяния, то, что поставит перед ними цель — если не вернет
радость.
— Можно заняться обращением земохцев, Сарати, —
предложил Бевьер. — Они веками поклонялись Богу зла. Сейчас у них нет
Бога. Так что может быть сейчас для Церкви важнее, как не обратить этих
несчастных заблудших в истинную веру?
— Бевьер, — проговорил Эмбан с болью во взгляде. —
Уж не стремишься ли ты, чтобы тебя причислили к лику святых? — Он взглянул
на Долманта. — Хотя это действительно прекрасная мысль, Сарати. И дел у
верующих станет хоть отбавляй.
