— Хотя сейчас, когда у меня в руках появился Беллиом и
я могу пользоваться его могуществом, моя смерть станет для Азеша еще более
желанной целью.
— Ты утверждаешь очевидное, Спархок.
— Я знаю, но логическая мысль допускает это. Итак. Не
всегда, но обычно попытки убить меня случаются незадолго после того, как я
вынимаю на свет божий Беллиом и ловлю мимолетное дрожание черной тени.
— Ты думаешь, что здесь существует связь?
— Разве это невозможно?
— Всегда все возможно, Спархок.
— Что ж, тогда эта тень может быть действительно одним
из созданий Азеша, чем-то вроде Дэморка или Ищейки. Конечно, все это только
наши предположения, но, может, стоит как-то обезопасить себя на случай, если
наши домыслы окажутся правдой.
— Это необходимо сделать, Спархок. И, в первую очередь,
ты никогда без особой на то нужды не должен доставать Беллиом. А уж если тебе
придется сделать это, то будь настороже.
— К этому мне не привыкать, — вздохнул Спархок.
— И, я думаю, пусть этот разговор останется лучше между
нами. Если эта тень действительно одна из тварей Азеша, то она в любой момент
может восстановить наших друзей против нас. Если мы расскажем им о наших
подозрениях, тень, вероятно, сможет прочесть об этом в их мыслях и предупредить
Азеша о том, что нам все известно.
— Может, все наши проблемы разрешились бы сами собой,
если бы мы уничтожили Беллиом прямо здесь и сейчас? — с трудом проговорил
Спархок. Он долго собирался с духом, чтобы задать этот вопрос, испытывая при
этом тяжесть на сердце и нежелание делать это.
— Нет, дорогой мой, — покачала головой
Сефрения. — Он нам может еще понадобиться.
Сефрения немного помолчала, а потом мрачно добавила:
— Мы еще не ведаем даже того, какая сила высвободится
при его разрушении. Возможно, мы рискуем лишиться самого дорогого для нас.
— Например?
— Города Симмур или… всей нашей Эозии.
Глава 6
На город опустились сумерки, когда Спархок осторожно
приоткрыл дверь в опочивальню Эланы и тихими шагами приблизился к королевскому
ложу. Глаза королевы были закрыты, а пушистые ресницы слегка подрагивали на
спокойном и безмятежном во сне ее лице. Красивые светлые волосы золотистым
каскадом струились по подушке, переливаясь в отблесках мягкого света
единственной свечи, горевшей в комнате. Сердце Спархока сжалось при мысли о
том, какие страдания пришлось вынести его юной воспитаннице, все детство
которой прошло при жестоком и развращенном дворе, где заправлял первосвященник
Энниас. И многое отдал бы рыцарь, чтобы холодное и суровое выражение никогда не
омрачало спокойствия нежных черт ее красивого лица. Втайне он любил эту бледную
девочку, хотя никогда бы не согласился признать это вслух. Он не мог поддаться
искушению и воспользоваться той детской привязанностью и расположением, которой
дарила его маленькая королева. Он считал, что слишком стар для нее, и про себя
твердо решил, что ни при каких обстоятельствах не омрачит тяжестью своих лет
жизнь этой девочки.
— Я знаю, что ты здесь, Спархок. — Глаза Эланы
по-прежнему оставались закрыты, лишь легкая мягкая улыбка тронула уголки ее
губ. — Я любила так делать в детстве. Когда ты наставлял меня, особенно по
вопросам теологии, я начинала дремать — или просто притворялась. Ты еще
некоторое время продолжал говорить, а потом садился и глядел на меня. В эти
минуты мне всегда было так хорошо, тепло и спокойно на душе, и, казалось,
совсем нечего бояться. Наверное, это были самые счастливые мгновенья в моей
жизни. Подумать только, когда мы обвенчаемся, ты каждую ночь будешь смотреть на
меня, засыпающую в твоих объятиях, и ничто на свете не будет страшно мне,
потому что со мною будешь ты, мой рыцарь. — Королева открыла газа. —
Подойди и поцелуй меня, Спархок, — сказала она, протягивая к нему руки.
— Это неприлично, Элана. Ты не совсем одета, да к тому
же лежишь в постели.
— Мы же обручены, Спархок. И так мы потеряли столько
драгоценного времени. К тому же я — королева, и мне решать, что прилично, а что
— нет.
Спархок сдался, но, поцеловав свою королеву, все же мягко,
но настойчиво заметил:
— Однако я слишком стар для тебя, Элана. И ты знаешь, что
я прав.
— Чепуха, — фыркнула Элана, все еще не убирая
своих рук с плеч рыцаря. — Я запрещаю тебе стареть. Вот так!
— Это уже совсем смешно. С таким же успехом ты можешь
приказать времени совсем остановиться.
— И прикажу, а до тех пор, пока я этого не сделала, ты
не можешь усомниться в моих способностях, — лукаво произнесла королева.
— Ну сдаюсь, сдаюсь! — рассмеялся Спархок.
— Вот и славно. Я просто обожаю, когда мне удается
одержать пусть и небольшую, но все-таки победу. Кстати, ты пришел сообщить мне что-нибудь
важное или просто решил одарить меня своим нежным взором?
— Ты что-то имеешь против этого?
— Против твоего нежного взора? Конечно, нет. Можешь
заниматься этим беспрестанно.
— О, Элана, — покачал головой Спархок, и тут же
послышался серебристый смех его проказливой повелительницы. — Давай теперь
поговорим о серьезном.
— А я ни о чем другом и не говорила.
— И все же, Элана, прошу, послушай меня внимательно.
Пандионские рыцари, в том числе и я, скоро покинут Симмур, и, боюсь, это
произойдет достаточно скоро. Дни Кливониса на этом свете сочтены, и как только
он умрет, Энниас постарается не упустить свой шанс и заполучить трон
Архипрелата. Улицы Чиреллоса уже наводнены преданными ему войсками, и если
Воинствующие Ордена не остановят его, он своего добьется.
Радостная улыбка сошла с лица королевы, а выражение счастья
сменилось холодной решимостью.
— Почему бы не отправить этого огромного талесийца,
сэра Улэфа, в Чиреллос, и пусть он отрубит Энниасу голову? Я не хочу, чтобы ты
оставлял меня.
— Весьма интересное решение всех проблем, Элана. Хотя я
рад, что ты не предложила это самому Улэфу, иначе он был бы уже на пути в
Чиреллос. Однако я хотел сказать о другом. Ведь когда мы покинем город, ты
останешься без нашей защиты. Может, тебе лучше отправиться вместе с нами?
Королева задумалась.
— Мне бы очень хотелось, Спархок, — вздохнула
она, — но как я могу? Я слишком долго была разлучена со своим народом,
чтобы теперь покинуть Симмур, вместо того, чтобы заняться наведением порядка
хотя бы у себя в столице. Ты же понимаешь меня, любимый?
