— Я не собирался ставить этот вопрос на голосование,
мой друг, — с легкой улыбкой ответил Вэнион. — Твердая репутация
Долманта убедит патриарха Бергстена в подлинности послания, а уж Бергстен не
преминет заставить Воргуна выполнить наши указания. Позже, я думаю, у нас будет
возможность извиниться за это маленькое недоразумение. А Воргун тем временем
будет уже в Чиреллосе, вместе с объединенными армиями Запада.
— За исключением эленийской армии, — настойчиво
проговорил Спархок. — Мою королеву в Симмуре защищает только пара воров.
— Не хочу обидеть тебя, сэр Спархок, — сказал
Дареллон. — Но вряд ли сейчас время думать об этом.
— Должен с вами не согласиться, Дареллон, —
возразил Вэнион. — Энниасу по-прежнему жизненно необходимы деньги. А
значит — доступ в сокровищницу Элении, не только для того, чтобы подкупить этих
девятерых патриархов, но и для того, чтобы держать в повиновении уже
подкупленных. Поэтому защита королевы Эланы и ее казны сейчас еще важнее, чем
когда-либо раньше.
— Может, вы и правы, Вэнион, — согласился
Дареллон, — я об этом как-то не подумал.
— Ну что ж, — подытожил Вэнион, — когда
Воргун со своими армиями будет в Чиреллосе, соотношение сил заметно изменится.
Влияние Энниаса на его приверженцев довольно шатко и часто держится только на
том, что улицы города патрулируют его солдаты. Как только это прекратится, я
думаю, немалая часть его союзников от него отвернется. Значит, наша задача
такова — как можно скорее очутиться в Чиреллосе, послать бумаги Воргуну и разыскать
прячущихся патриархов, чтобы под охраной препроводить их в Базилику для участия
в выборах, — он взглянул на Телэна. — Так сколько нам необходимо
будет голосов, чтобы не дать Энниасу сесть на Золотой трон?
— Допустим, что Энниасу удастся перетянуть на свою
сторону этих девятерых. Тогда у него будет семьдесят четыре голоса, милорд.
Если мы найдем хотя бы шестерых из тех семнадцати, общее число голосующих
станет сто двадцать пять. Три пятых части из этого — семьдесят пять.
— Очень хорошо, Телэн, — сказал Вэнион. —
Значит, все, что нам нужно сделать — это отправиться в Чиреллос, разбить город
на участки, обыскать их все и найти шестерых патриархов, которые согласились
проголосовать против Энниаса. Надо убедить их явиться в Базилику и подождать с
началом голосования до прибытия короля Воргуна.
— Это все равно еще не будет нашей победой,
Вэнион, — произнес Комьер. — Но это лучшее, что мы пока можем
сделать.
Этой ночью Спархок снова спал беспокойно. Темнота,
окружавшая его, как будто пульсировала от криков, стонов и ощущения неминуемой
беды. В конце концов он поднялся со своего ложа, накинул на себя монашеский
плащ и отправился искать Сефрению.
Как он и предполагал, Сефрения сидела перед входом в свою
палатку с неизменной чашкой чая в руках.
— Ты хоть когда-нибудь спишь? — спросил он с
некоторым раздражением в голосе.
— Твои сны не дали мне заснуть, дорогой мой.
— Ты знаешь, что мне снится? — удивился он.
— Не в подробностях, но я знаю, что тебе снятся тяжелые
сны.
— Я снова видел тень, когда показывал Беллиом магистрам.
— И это лишает тебя покоя?
— Частично. Ты знаешь, кто-то снова стрелял в меня из
арбалета, когда мы возвращались из монастыря, где заключена Арисса.
— Но это ведь было до того, как ты вынимал Беллиом.
Может, эти события все же не связаны друг с другом?
— Может, и нет. А может, тень предвидит события в
будущем. Возможно, ей и не нужно ждать, чтобы я дотронулся до камня, чтобы
послать кого-нибудь убить меня.
— Что, в рассуждениях эленийцев всегда так много «может
быть»?
— Да нет. Но сейчас все это меня беспокоит. Хотя не
настолько, чтобы заставить меня пренебречь различными предположениями. Азеш
посылает своих прислужников убить меня уже не впервые. И каждый раз это
сверхъестественные твари. И эта тень тоже. Иначе и ты смогла бы увидеть ее.
— Да, это верно.
— Тогда надо быть просто дураком, чтобы не быть
настороже только потому, что нельзя убедительно доказать, что эта тень послана
Азешем.
— Что ж, верно и это.
— И хоть этого нельзя доказать, но я-то точно знаю, что
существует связь между ней и Беллиомом. Я еще пока не знаю, что за связь, а
всякие случайности только мешают разобраться в этом. Но стоит предполагать
худшее — тень эта принадлежит Азешу, она следует за Беллиомом и именно она
подсылает мне убийц.
— Все это не лишено смысла.
— Что ж, я рад, что ты согласна со мной.
— Однако ты и сам во всем неплохо разобрался, Спархок.
Так зачем же ты искал меня?
— Мне нужно было все это рассказать тебе.
— Понимаю.
— Кроме того, мне приятно быть в твоем обществе.
Сефрения ласково улыбнулась.
— Иногда ты бываешь таким хорошим мальчиком, Спархок. А
теперь скажи-ка мне, пожалуйста, отчего ты не рассказал о последнем покушении
на твою жизнь Вэниону?
— Я вижу, ты не одобряешь этого, — вздохнул он.
— Честно говоря, нет.
— Мне просто не хотелось, чтобы он запихнул меня в
середину колонны, где со всех сторон меня прикрывали бы своими телами и щитами
рыцари. Я должен сам видеть, что ждет меня, Сефрения. Если я буду знать, то в
нужный момент смогу и сам показать когти.
Фарэн пребывал в еще более дурном расположении духа, чем
обычно. Видимо, сказывалась полуторадневная тяжелая дорога. Лигах в пятнадцати
от Чиреллоса магистры приказали рыцарям спешиться и вести лошадей в поводу,
чтобы дать отдохнуть усталым животным. За короткое время, которое потребовалось
Спархоку, чтобы слезть с седла, Фарэн умудрился укусить его трижды. Правда,
укусы были направлены лишь на то, чтобы показать свое раздражение — за
последнее время Фарэн понял, что кусать хозяина, когда тот в полном боевом
доспехе, опасно для зубов. Так как укусы не возымели действия, чалый извернулся
и нанес солидный удар по бедру своего хозяина. Спархок понял, что пора
принимать меры. С помощью Келтэна он поднялся, поднял забрало и, схватившись за
узду, притянул морду Фарэна к себе так, чтобы смотреть прямо в глаза своему
боевому коню.
— Прекрати немедленно весь этот балаган, — резко
приказал он.
Спархок протянул руку в железной перчатке, и, схватив Фарэна
за левое ухо, с мрачным ожесточением принялся выкручивать его.
