— Я был в этом уверен, — благочестиво улыбнулся
демосский патриарх и подмигнул Келтэну.
— О, боги… — вздохнула Сефрения. — Интересно, во
всем мире найдется хоть один честный элениец? И ты тоже, Долмант…
— Но я ведь ни на что не давал согласия,
матушка, — с преувеличенным негодованием оскорбился Долмант. — Мы просто
обсуждаем различные планы действий, не правда ли, Келтэн?
— Несомненно, ваша светлость. Это все лишь фантазии.
Никто из нас всерьез и подумать о таком не смел бы.
— Он говорит точно то, что я думаю! — воскликнул
Долмант. — Так что, Сефрения, успокойся и перестань подозревать в каждом
эленийце лгуна.
— Ты был таким славным в бытность свою маленьким
пандионским послушником, Долмант, — мягко проговорила Сефрения.
Все ошеломленно уставились на патриарха Демоса.
— О, дорогой, — Сефрения ласково улыбнулась, в
глазах ее плясали веселые огоньки. — Наверно, мне не стоило этого
говорить?
— Да, пожалуй, матушка, — с болью в голосе
произнес он.
— Я другого мнения на этот счет. Ты уж больно стал
умничать в последнее время, и я должна была, как наставница и друг, немного
обуздать тебя.
Долмант в растерянности постучал пальцем по столу.
— Надеюсь, вы не будете неосмотрительно
распространяться об этом?
— Целый табун диких степных лошадей не сможет вытащить
из нас ни слова, — заверил его Эмбан.
— И как, вы были хорошим пандионцем, ваша
светлость? — с уважением спросил Келтэн.
— Он был лучшим, Келтэн, — гордо ответила
Сефрения. — Он мог бы посоперничать даже с твоим отцом, Спархок. Все были
опечалены, когда церковь предопределила ему другую судьбу. Мы потеряли очень
хорошего пандионца, когда он принял монашеские обеты.
Долмант все еще с некоторым недоверием продолжал оглядывать
своих друзей.
— Я думал, что это сокрыто навсегда, — вздохнул
он. — Я не ожидал, Сефрения, что ты так выдашь меня.
— Мне кажется, что в этом нет ничего постыдного, ваша
светлость, — сказал Вэнион.
— Но это может грозить некоторыми политическими
неудобствами, так что храните то, что узнали в тайне.
— Не беспокойся, Долмант, — успокоил его
Эмбан. — Я послежу за твоими друзьями здесь. И как только заподозрю, что
кто-то из них недостаточно крепко держит язык за зубами — сразу прикажу
отправить его в монастырь Земба, в нижней Каммории, где вся братия приняла обет
молчания.
— Ну что ж, начнем, — сказал Вэнион. — Нам
нужно собрать дружественных патриархов, а ты, Келтэн, займись-ка тем, что сам
же и предлагал — подделкой имен в бумагах. И не забудь, имена, которые ты
впишешь, должны быть написаны почерком графа Лэндийского. Возьми-ка, пожалуй,
себе в помощь Спархока.
— Да я и сам справлюсь, милорд.
— Нет, — покачал головой Вэнион. — Нет, я так
не думаю. Я еще помню, каково было раньше твое правописание.
— Что, плохо? — поинтересовался Дареллон.
— Ужасно, мой друг. Просто отвратительно. Однажды он
написал слово из шести букв, умудрившись сделать в нем шесть ошибок.
— Но надо быть все же более снисходительным. Некоторые
слова и правда трудны в написании, Вэнион.
— Что, и его собственное имя?
— Вы не имеете права делать этого! — визгливо
протестовал кардошский патриарх, когда Келтэн и Спархок выволакивали его из
дома несколькими днями позже. — Вы не можете арестовать патриарха церкви,
пока идут заседания Курии.
— Но Курия сейчас не заседает, ваша светлость, —
напомнил ему Спархок. — Вспомните — перерыв на время траура по случаю
кончины Архипрелата.
— Я не могу быть судим гражданской властью. Я требую,
чтобы вы представили ваши обвинения церковному трибуналу!
— Уведите его отсюда, — коротко приказал Спархок
сэру Перрейну.
Патриарха Кардоша вытащили из комнаты.
— Ну, а мы чего ради задерживаемся? — спросил
Келтэн.
— По двум причинам. Наш пленник, кажется, не слишком
удивлен всеми этими обвинениями. Похоже, лорд Лэнда опустил несколько имен,
составляя список.
— Все может быть. А что за вторая причина?
— Надо отправить послание Энниасу. Он же знает, что мы
не смеем тронуть его, пока он в Базилике?
— Да.
— Что ж, значит, местом его заключения и будет
Базилика, ведь он не может никуда оттуда выйти. Мы еще в долгу перед ним за
отравленную пищу.
— И как ты собираешься это сделать?
— А ты вот смотри и делай, что я скажу.
— А я разве так не делаю всегда?
Они вышли из роскошного дома патриарха, построенного, как
был уверен Спархок, на деньги, украденные Энниасом у эленийской короны.
— Мы обдумали ваше требование по поводу слушания вашего
дела церковным трибуналом, ваша светлость. Нам показалось, что это предложение
заслуживает внимания, — Спархок принялся перебирать пачку указов о взятии
под стражу.
— Я полагаю, вы доставите меня в Базилику? —
спросил патриарх.
— Хм, — отсутствующим тоном произнес Спархок,
делая вид, что читает один из документов.
— Я спросил — вы собираетесь отвезти меня в Базилику и
представить там ваши абсурдные обвинения?
— Вряд ли, ваша светлость. Это было бы крайне
неудобно, — Спархок вынул бумагу на арест первосвященника Энниаса и
показал ее Келтэну.
— Да, кажется, та самая, — сказал тот. — Это
тот, кто нам нужен.
Спархок свернул бумагу в трубку и задумчиво постучал себя по
щеке.
